Гувернантка с секретом. Анастасия Логинова

оставляет желать лучшего, зато калибр для такой малышки просто отличный – полдюйма почти[15]. Хороший боевой револьвер. Английский. Если захотите приобрести, Мари, я рад буду помочь…

      – Даже и не думайте, Мари, – быстро сказала я, – это не игрушка.

      – Так я и не для игр его покупаю!

      За карточным столом, что находился в другом углу просторной гостиной, давно уже висела тишина – все картежники заслушались ликбезом Алекса. Но после слов Мари о покупке револьвера ее матушка наконец сочла нужным вмешаться:

      – Мари, боже мой, о чем ты говоришь! Ты еще совсем мала, деточка.

      Деточка надулась, но настаивать более не посмела.

      Я же в повисшей тишине размышляла, что револьвер, из которого убили Балдинского, вполне мог быть этим самым «бульдогом». Кроме того, и марка британская…

      Вскоре в гостиную вернулся лакей, которого Алекс посылал за револьвером. Важно и чинно он подал Курбатову деревянный ларец, лакированный и вычурно украшенный золотом. И откинул крышку. Мари почти благоговейно приняла из рук Алекса оружие – начищенный до зеркального блеска револьвер с рукояткой из слоновой кости и искусной резьбой. По всему видно, что револьвер был тяжелым, однако моя воспитанница держала его в руке на удивление уверенно и ловко.

      – Тот самый смит-вессон? – спросила я, наблюдая, как от блестящего металла отражается восхищенный взгляд Мари.

      – Нет… – ответил Алекс, – это кольт образца 1873 года, тоже американский револьвер. Смит-вессон, на мой взгляд, все же простоват в эстетическом плане…

      – Ой! – сказала в этот момент Мари. – Алекс, только не говорите, что я что-то сломала…

      Она, морщась, отряхивала руку от грязно-серого порошка, что высыпался ей на ладонь из барабана.

      – Кольт невозможно сломать, – рассмеялся Алекс, забирая оружие, – это всего лишь порох из патронов просыпался – бывает.

      – Фу! – Мари, все еще морщась, оттирала салфеткой ладони. – Вы могли бы и предупредить.

      Я же, глядя на этот порох, рассыпанный по всей коробке, размышляла о другом:

      – Алекс, а ведь, наверное, при выстреле пороха еще больше, и он оседает на рукавах, на одежде стрелявшего – да? – спросила я едва слышно.

      – Еще как оседает! – громко хохотнул он. – Оружие вообще, знаете ли, создано не для белоручек.

      – Я не белоручка! – обиделась Мари.

      – Разумеется, нет, – продолжал забавляться графский внук, – но если вздумаете стрелять, то запаситесь перчатками.

      – Мари, даже и не думай ни о какой стрельбе! – неожиданно резко сказала ее матушка из-за карточного стола.

      – Знаете, Елена Сергеевна, – обернулся вдруг к ней Алекс, – напрасно вы так переживаете из-за интереса Мари к оружию. В этом нет ничего предосудительного, уверяю вас… я вполне могу вам это доказать. Скажем, в эту субботу мы все могли бы выехать куда-нибудь за город, и я с удовольствием показал бы, как именно стреляет оружие. А Мари могла бы попрактиковаться.

      Моя воспитанница при этих словах

15

11 мм.