Поморские сказы. Лев Митрофанов

совсем невмоготу мне, не туда гребём. Говорил ему, а он, Ванька, всё своё! А как дойдём до полосы Конских широт, и Иван Еремеевич сбросит за борт немерено золота. Три-пять шапок серебра за коней отдал. Эх, дотянуть бы нам до большой дороги, до угревых течений!

      Лёвка выглянул из поварни на волю. И тотчас же Антип заорал неожиданно.

      – Всем наверх! – не успел Антип и глазом моргнуть, как все встали в ряд за его спиной. А он только руку протянул вперёд. И сказал – С последним ветром уходит один из чайных клиперов. Гляди, народ, любуйся, как акула бежит. У плавника, что торчком торчит над водой, бурун кипящий. И теперь только флагшток с клотиком видать. И до десяти раз – десять не досчитаем – и парус ушёл за горизонт.

      Все стояли, молча любуясь той невиданной скоростью, с какой проплыл на горизонте и исчез, словно белое облачко, трёхмачтовый большущий парусник. Потом удручённо долго молчали.

      Наконец Митрофан сказал:

      – Ветра полный парус на всех трёх мачтах.

      А Антип добавил:

      – В три раза нас он длиннее, и осадкой поболее будет, и в три раза быстрей, чем мы, идёт. А может и ещё шибче.

      – Так что, нам померещилось это судно? А если нет, то что такое чайный клипер? – спросил Митрофан, и все, ожидая ответа, сгрудились плотно вокруг Антипа. Кто-то тихо сказал:

      – В один день две радости не живёт.

      – Да чего там нам с этого клипера? Лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою!

      И вдруг незаметно подошедший Буторин спросил:

      – Видно, это и есть Летучий Голландец? А тут думай не думай – а это и есть мираж!

      Киндей хрипатым, неземным голосом и верно невпопад сказал:

      – Жизнь висит на нитке, а думает о прибытке!

      Никто не засмеялся. Один крякнул в сердцах, да за борт сплюнул. Угрюмо нахмурив брови, сам Киндей закрестился часто, зашептав молитву и искоса поглядывая на своих товарищей. Пров схватил ведро и давай палубу поливать. Буторин, увидев расстроенные лица, тихонечко поплёлся к себе хворать. Всем стало неловко за плевок. Вспомнили о старинных заповедях.

      Наклонившись к Антипу, Киндей ещё ниже почтительно поклонился.

      – Антипыч, ты же слово дал, что будешь рассказывать о жизни мореходов в морях.

      – Да я – всем сердцем! Разве против я, Индюшонок-Киндеюшка?

      – Но вот ты плюнул за борт, Киндей! А позабыл, позапамятовал, что Зелёная борода обидеться может? – попенял Антип.

      – А это что-то из сказочной истории?

      – В море-океане не бывает сказочных историй, – продолжил окрепшим голосом Антип. Так, Зелёная борода?

      – Но, – перебил упрямый Киндей, – эдакая опять сказочная история. Скорей всего, вроде бы, младший брат самого Нептуна… Да и какой я индюшонок, Антип Труфанович? Посмотри, какой я. Только Митрофан меня больше. Да в силе я, может, и ему не уступлю.

      Но Антип зло и уверенно продолжал: