Моя незнакомая жизнь. Алла Полянская

клеится. Если Борецкий имел дело с таким количеством женщин, почему она взъелась именно на тебя?

      – Не факт. Мы же не знаем, что с другими.

      – Резонно. Но мне кажется, здесь что-то очень личное. Ладно, спи, Рита. Утром отвезу твою одежку на экспертизу, но уже сейчас могу сказать, что блузка не была на тебе во время убийства Борецкого.

      – Я это и так знаю. А на ком была?

      – Ни на ком. Характер пятен говорит о том, что вещь просто обмакнули в кровь. Если бы убийца был одет в кофту во время убийства, на ней были бы брызги, а здесь мы видим большие пятна, ткань явно приложили к луже на полу. Да, скорее всего, так и было. Тот, кто это сделал, решил, что полиции такого «доказательства» будет достаточно. И было бы достаточно, поверь!

      – Охотно. Разбираться бы никто не стал.

      – Именно. А ты чего хотела? Личный состав у нас – пацаны лет по двадцать пять, а то и моложе. Что они умеют? Выбивать показания, подгонять доказательства, подбрасывать наркоту, а не проводить следствие. Старые же, опытные кадры на заслуженном отдыхе, в охранных агентствах, адвокатуре. Никто не хочет за нашу зарплату подставляться под пули.

      – Не начинай! Не нравится – иди поищи другую работу, а не ломай людям жизнь только потому, что не можешь и не хочешь делать свое дело как следует.

      – Вот как ты это видишь?

      – Не только я. Вы там с ума посходили совсем в своих отделах? Превратили их в пыточные!

      – Сама бы попробовала, потом уж и говорила…

      – У меня нет такого желания! И если у тебя тоже нет, то ищи себе другое место.

      – А куда я пойду?

      – Хотя бы к нам в агентство. Работа как работа, ты же не вовсе баран безмозглый, въедешь. Но ведь не захочешь. И знаешь почему? Потому что ты привык к власти. Отлично знаешь: стоит помахать своим удостоверением, и ты вполне можешь творить вещи, за которые другому положена тюрьма. Скажешь, нет? И вот из-за этой небольшой власти ты и не уйдешь из полиции, хотя сам понимаешь, что система насквозь гнилая и мерзкая.

      – Если я такая мразь, отчего же тогда не упаковал тебя в клетку сразу, а сижу тут и разговариваю с тобой?

      – Может, потому, что не все человеческое в тебе умерло. Мама тебя хорошо воспитала, наверное. Именно поэтому.

      Панков устало смотрит на меня, потом молча встает и выходит. В дверях оглядывается.

      – Спи, Рита. Завтра будет длинный день.

      – Доброй ночи.

      Да, впереди тяжелый день. И пусть меня расстреляют гнилыми помидорами за сараем, если я хоть отдаленно представляю, что происходит. Включить мозги мне сейчас трудно, потому что я не могу сообразить, с какой стороны подойти к делу. А еще замки надо поменять, сигнализацию установить, снова расходы. Да и времени не будет – в десять я должна быть в прокуратуре. Кто знает, сколько меня там продержат, а пока я отсутствую, неведомый враг может снова прийти в мой дом, и бог знает, что я после его визита тут найду. И хорошо, если именно я найду. А если полиция?

      – Вставай, принцесса!

      Я словно и не спала совсем, а меня уже будят. Открываю один глаз – Игорь Васильевич,