Наркомафия. Николай Леонов

ответить не успел, вновь зазвонил телефон. Гуров догадывался, кто звонит, очень не хотел брать трубку, но выхода не было, и он ответил:

      – Слушаю.

      – И внимательно, Лев Иванович, – произнес спокойный мужской голос. – Ты, конечно, уже знаешь, твои парни фраернулись, девочка у нас, потому затихни и передай трубку отцу.

      – Вы понимаете, что если с ребенком…

      – Ты, седой волкодав, не пускай слюну. Мы коммерсанты, а не людоеды, не психи, которые разыскивают вышку. Веди себя разумно, все будет о'кей! Давай сюда папу, я ему шепну пару слов, потом мы с тобой начнем договариваться.

      Байков уже рвал у Гурова трубку, завладев, закричал:

      – Я ничего не знаю, не скажу ни слова, отдайте девочку!

      – Молодец! Очаровательная девочка, и нам она совершенно ни к чему. Совершаем обмен: ты – к нам, Даша – к бабушке и забудем эту неприятную историю как страшный сон.

      Гуров слушал разговор по отводной трубке.

      – Согласен! Согласен! – повторял Байков. – Когда, где, как?

      – Для меня жизнь человека дороже всех твоих миллионов, – сказал Гуров. – Подумай, как совершить обмен, я тоже пораскину мозгами, позвони после восемнадцати, а сейчас дай трубку девочке.

      – Лев Иванович, даже не смешно, я же говорю из автомата.

      – Хорошо, пусть в течение получаса Даша сюда позвонит.

      – Ладно, – неизвестный положил трубку.

      Опережая нервный срыв Байкова, истерику, Гуров шарахнул кулаком по столу и закричал:

      – Молчать! Кто во всем виноват? Кто продал своего шефа, за что убили невиновного человека? – Он схватил юриста за лацканы пиджака и приподнял. – Девочку они не тронут, она им действительно ни к чему, а тебя требуют к себе с одной-единственной целью… Понятно, с какой?

      – Ну и пусть! Пусть убивают. Я оставлю дочке все деньги, мать ее воспитает! – У Байкова начиналась истерика. Гуров отвесил ему такую пощечину, что чуть не отшиб голову.

      Из-за холодильника за ними наблюдал Юдин, который счел нужным вмешаться:

      – Лев Иванович, пусть его убьют другие, ты рук не пачкай.

      – А ты меня не учи, налей человеку стакан. Пусть он будет пьяный, но с мозгами.

      В кабинет вошел Крячко, вид у него был не виноватый, скорее печальный.

      – Я не оправдываюсь. Почему и как бы ни сорвалось, виноват всегда старший. Но должен сказать тебе, дорогой Лев Иванович, наше время прошло. Мы воюем с организацией, а даже твой любимый Акела не мог в одиночку биться против стаи.

      Во всех поражениях и провалах Гуров винил только себя. Он был убежден, что самый хитрый ход противника можно и должно предвидеть. Он знал опыт и возможности Крячко и не сомневался, что оперативник нигде не ошибся. Но дело провалено, значит, ошибку допустил он, Гуров.

      – Девочку не тронут, это я тебе говорю! – Гуров ткнул Байкова пальцем в грудь, юрист еле устоял на ногах. – Твоя жизнь не много стоит. Я попробую ее сохранить. Гарантий не даю. – Он наклонился к уху Байкова и тихо продолжал: – Иди со своим шефом в дальний уголочек и