Еще не вечер. Николай Леонов

Гуров допил кофе. – Одевайся, поедем в твою контору, мне надо поговорить с Москвой.

      – Зачем Москва? – Отари нахмурился.

      – Товарищ майор, старшим вопросы не задают. И еще, мне не нравится сержант, который утром приходил за мной. И вообще, кроме вашего начальства, я не хочу, чтобы знали, кто я и что задействован.

      Гуров разговаривал со Станиславом Крячко, который возглавил некогда его, Гурова, группу.

      – Много работы, Станислав? – задал он праздный вопрос, разгоняясь.

      – Отдыхаем, Лев Иванович, начальство на курорте, мы тут подсолнухи грызем, с губы не сплевываем.

      И Гуров словно увидел, как Станислав, быстро улыбнувшись, уже открыл блокнот и достал авторучку.

      – Я рад за вас. – Гуров подвинул к себе протоколы допросов и стал диктовать данные на Артеменко, Майю, Кружнева, номер машины, номер уголовного дела.

      – Мне нужно знать об этих людях максимально больше. Ты, Станислав, взрослый и умный, тебя учить – только портить. Материал передай по ВЧ начальнику уголовного розыска.

      – Спасибо, Лев Иванович, – ответил Крячко. – Я рад, что вы не сгорите под солнцем и не потеряете спортивную форму.

      – У тебя когда отпуск? В августе? Я распоряжусь, тебе забронируют номер.

      – Благодарю за внимание, но я отдыхаю в местах, где бронь не требуется, отсутствуют не только ВЧ, телефон-автомат, почта, но и канализация.

      – Жизнь покажет, Станислав.

      – Вам она уже показала.

      – Не хами начальству! Жду!

      – Хорошей погоды, товарищ подполковник. Мы все вам кланяемся.

      – Вот язва, – усмехнулся Гуров, положил трубку, взглянул на Отари. – Оставь меня одного, я почитаю допросы.

      Эксперт, осматривавший разбившуюся машину, не сомневался: гайки крепления правого переднего колеса были ослаблены, свинчены до последнего витка. Следовательно, катастрофу подготовили. Кто? И для кого? В показаниях Артеменко и Майи Степановой существовали противоречия. Артеменко утверждал, что утром он собирался ехать в совхоз за бараниной. Майя дала показания, что Артеменко от этой поездки отказался, они поссорились, и она сама хотела днем, одна (было подчеркнуто), ехать в санаторий, где отдыхает ее подруга. В какой санаторий, как зовут подругу, следователь не уточнил. «Необходимо выяснить, – думал Гуров. – Но как? Если произошел лишь угон и несчастный случай, такой вопрос покажется странным».

      Угонщик находился в средней степени опьянения. В машине обнаружена бутылка коньяка и букет цветов. Коньяк еще как-то понятен, хотя угонять машину пьяным, с запасом спиртного?.. Ну, а цветы? Гуров позвонил следователю.

      – Где техпаспорт?

      – У хозяйки, естественно. – Следователя раздражало, что к работе привлекли чужака.

      Гуров недовольство следователя почувствовал, сказал:

      – Если свободны, зайдите. – Положил трубку.

      Логика следователя Гурову была известна. Произошел угон и несчастный случай. Завинчены гайки, не завинчены – гори они голубым огнем. Работы хватает. А что брошенный