Обольщение красотой. Шерри Томас

на них внимания. Странно, но, направляясь к нему, она меньше всего думала, как к этому отнесутся окружающие. Однако сейчас она чувствовала себя так, словно ее пригвоздили к позорному столбу.

      На лестнице Венеция слегка опередила своего спутника. Корабль резко накренился, и его рука обвилась вокруг ее талии.

      – Со мной все в порядке, спасибо, – резко бросила Венеция.

      Он убрал руку. Венеция поморщилась, недовольная своим тоном. Она говорит совсем не как женщина, у которой на уме занятия любовью. Будь она чуть строже, и могла бы возглавить движение моралистов.

      Каюты класса «люкс» располагались на несколько палуб выше столовой. Остаток пути они проделали в молчании. У двери своей каюты Лексингтон помедлил, устремив на нее непроницаемый взгляд, прежде чем повернуть ключ в замке.

      В приглушенном свете гостиной можно было разглядеть только общие контуры мебели: письменный стол и кресло у окна, шезлонг справа, два мягких кресла напротив и книжные полки, встроенные в переборку.

      Лексингтон закрыл дверь.

      Венеция ощутила приступ паники.

      – Не просите меня снять вуаль, – вырвалось у нее.

      – Понимаю, – негромко отозвался он. – Как насчет того, чтобы что-нибудь выпить?

      – Нет. – Она резко втянула воздух. – Нет, спасибо.

      Лексингтон проследовал мимо нее в каюту. Только когда он протянул руку, она поняла, что он гасит свет. Каюта погрузилась во мглу, озаряемую только вспышками молнии.

      Он задернул шторы, звякнув кольцами по металлическому карнизу. Темнота была такой полной, что Венеция ощутила стеснение в груди. Шум шторма ослабел. Даже качка корабля, казалось, стала меньше. Тело Венеции приспособилось к волнению моря, однако весьма предсказуемый курс, взятый Лексингтоном, грозил затянуть ее в пучину.

      – Вы верите, что сейчас я ничего не вижу?

      Он стоял прямо перед ней.

      – Да, – отозвалась Венеция, вцепившись пальцами в складки своей юбки.

      Он снял с нее шляпу. У Венеции перехватило дыхание. Никогда в жизни она не чувствовала себя более обнаженной.

      Он прошелся тыльной стороной ладони по ее щеке, и кожу словно опалило огнем.

      – Дверь не заперта. Вы можете уйти в любой момент.

      В голове Венеции мелькнула сцена: он входит в нее, а она, охваченная сомнениями, умоляет разрешить ей уйти.

      – Я не уйду. – В ее тихом голосе прозвучал вызов.

      Он промолчал. Венеция надеялась, что шум волн, бьющихся о борта «Родезии», заглушает ее прерывистое дыхание. Лексингтон опять коснулся ее, пройдясь подушечкой большого пальца по ее нижней губе. И снова его прикосновение обожгло кожу.

      – Вы не хотите заниматься со мной любовью. Зачем вы здесь?

      Она сглотнула.

      – Хочу, просто боюсь.

      – Чего?

      Лексингтон склонил голову и поцеловал ее чуть ниже скулы. Венецию пронзила дрожь.

      – Просто… прошло слишком много времени.

      Он взял ее за предплечья, обжигая сквозь шелковую ткань рукавов.

      – Сколько?

      – Восемь