Грех юности моей. Натали Вебер

благодарно посмотрела на высокого, худощавого мужчину, и, надев халат, прошла в палату.

      Увидев сына, лежащего на больничной кровати в бессознательном состояние, в окружение подключенных к нему аппаратов, она почувствовала такую боль, такой сковывающий страх, что замерла, не в состояние сделать хоть шаг. Она стояла в дверях, беспомощно смотря на своего ребенка, и по её лицу текли слёзы. Ей потребовалось несколько минут, чтобы совладать со своим страхом и подойти к сыну. Взяв его руку, она осторожно поднесла её ко рту и слабо притронулась к ней губами.

      – Всё будет хорошо, мой милый, всё будет хорошо, я сделаю всё для тебя, мой родной, – тихо прошептала она. Ей так хотелось разрыдаться, ей хотелось кричать от боли и отчаяния, но она знала, что нельзя. Этим она только навредит сыну. – Нам надо быть с тобой сильными, сынок, – продолжала она разговаривать с ним, совершенно уверенная в том, что он её слышит. – Я обещаю тебе быть сильной. Но и ты постарайся, родной, ты должен бороться за свою жизнь. Ты не можешь меня оставить одну, умоляю тебя, не бросай меня…

      Екатерина вздрогнула от того, что кто-то прикоснулся к её плечам.

      – Пойдёмте, Екатерина Васильевна, – услышала она за спиной знакомый голос врача. – Пусть ваш сын отдыхает. Он ведь чувствует ваше волнение.

      – Он правда меня чувствует? – Екатерина посмотрела на врача глазами полными надежды. – Он поправится?