Интриги дядюшки Йивентрия. Максим Ельцов

страха и упрека. У Йозефика из-за спины неожиданно вынырнул такой палец в синем мундире с начищенным значком на груди и дубинкой со следами зубов на поясе. Не укусов, а именно зубов. Двое его мужественных подельников подхватили молодого человека под белы рученьки.

      – Старший сержант Плицскенн. Участок Лэ-Жэ-Дэ-Вэ, – представился слуга, нет, верный раб закона, щелкнув пальцем по козырьку своей фуражки. – Нарушаете?

      – Нет, кажется. Что? – Дышащие в затылок (один – луком, а другой – чесноком) коллеги старшего сержанта Плицскенна спутали мысли Йозефика, и он возмечтал о глотке свежего воздуха.

      – Вот что, мил человек, я тебя за бродяжничество сейчас арестую. Как-то так, – ласково сообщил полицейский и сложил короткие пальцы на круглом пузике.

      – За что?! – Йозефик искренне недоумевал, как это его, последнего вир Тонхлейна, приняли за какого-то бродягу.

      – За бродяжничество, – слегка в нос и закатив глаза, как непонятливому ребенку, повторил полицейский. – Это когда смущаешь приличных людей своим свинским видом и отсутствием документов.

      «И почему же ты еще не самоареастовался, друг мой», – подумал Йозефик и на пару тонов покраснел. Он даже чуть не произнес это вслух, но все же сдержался. В отличие от многих своих ровесников, он не был пылким борцом за права и свободы. И уж тем более не жаждал погибнуть на баррикадах даже образно. Он вовсе не понимал этого пышного термина «права и свободы». Ему больше импонировало другое: «Можно, и совесть не позволит».

      – Есть у меня документы, господин полицейский.

      – Мил человек, но это же не отменяет твоего свинского вида. Документ-то любой дурак выправить может. Бесплатно их дают. А вот одежку-то приличную исключительно человек культурный носит, – промурлыкал полицейский и любовно погладил свой китель.

      Такое заявление не то чтобы удивило Йозефика, скорее, разозлило. Он давно понимал, что что-то не так с нынешним обществом, но чтобы все настолько извратилось да вверх тормашками встало, не догадывался. Разочарование развязало ему руки и дало полное моральное право выпутываться из неприятной ситуации, как он считает нужным. А вспомнив, какой тяжелый у него был день, Йозефик решил все сделать с как можно более существенным воспитательным эффектом.

      – Есть! Есть у меня костюм, господин полицейский! Тут он, в чемодане. – Он похлопал по крышке чемодана, и в ответ донеслось низкое беличье рычание. – Очень боялся запачкать.

      – Ну-с, тогда пройдем в примерочную.

      Йозефика приподняли над землей и без видимых усилий потащили вслед за старшим сержантом Плицскенном, который двигался сквозь толпу, как хомяк с добычей. Луково-чесночный выхлоп стал интенсивнее и горячее. Глаза молодого человека заслезились.

      Его по узким коридорам провели в неуютное помещение с неровными, трупного оттенка синими стенами. Такое помещение просто не имело права находиться в прекрасном здании вокзала и казалось здесь