Рубежники. Варвара Давлятшина

даже дышать перестала, не зная, чего ждать от птицы. Та тоже замерла.

      – Птичка, красивая, – прошептала одними губами. – Что ты хочешь? Я не понимаю.

      Пернатой, видимо, надоело ждать нужной реакции, потому птица, недолго думая, оцарапала когтем мою руку. Взвизгнув от неожиданности, я внезапно все вспомнила. Перед внутренним взором проносились минувшие события, словно кто-то решил перемотать пленку моей жизни назад. Черная малявка с хоботом, Королев в образе монстра, первое пробуждение, боль, яркая молния ножа, бьющего в грудь, парень с шестом, нападение.

      – Мама, – прошелестела я, когда видения ушли. – Мама…

      А потом судорожно схватилась за грудь, ощутив вдруг фантомную боль от ножа.

      Потихоньку сердцебиение успокаивалось, дыхание выравнивалось, а неприятные ощущения сходили на нет. Я пришла в себя и первым делом заглянула за ворот рубашки, ища следы от ножа. Вот только следов не было: чистая кожа, ни царапины, ни шрама, ни малейшего намека на то, что меня, в общем-то, убили, заколов кинжалом.

      Поморщившись от мыслей, лезших в голову, я в который раз пообещала себе, что потом во всем обязательно разберусь, сейчас же мне следовало одеться и покинуть наконец больницу, превратившуюся в сумасшедший дом.

      С трудом сдерживая брезгливость, натянула шмотки дочери Королева, обулась, проверила сумку. Телефон был на месте, как и кошелек с остатками пособия. Я вздохнула, ощущая озноб, будто от высокой температуры. Поудобнее перекинула лямку и потащилась к двери.

      – Кра-кра. Кра.

      В тишине палаты голос ведена прозвучал особенно громко и пронзительно. Я остановилась, взглянула на птицу, которая до того времени сидела тихо и, казалось, не шевелилась.

      – Хочешь со мной? – спросила, как никогда ощущая себя ненормальной.

      Веден нетерпеливо взмахнул крыльями, будто намеревался взлететь, но с места не сдвинулся.

      – Ты хочешь, чтобы тебя несла я? – озарило меня внезапно.

      Птица наклонила голову, словно кивая, соглашаясь с моими словами.

      – Ну, ладно. Попробую.

      Я вернулась к койке и в нерешительности окинула взглядом ведена. Судя по кинжалообразным когтям и загнутому клюву, птица относилась к хищным. И, честно говоря, мне было страшновато брать в руки существо, столь хорошо одаренное средствами для убийства. Слишком сильно запечатлелось в память мое собственное.

      – Кра! – Веден топтался на подушке. – Кра!!!

      – Давай накрою тебя полотенцем? А потом возьму на ручки. Ты согласна? – решилась я.

      И даже за вышеупомянутое полотенце схватилась, намереваясь набросить его на птицу. Вот только пернатую спасительницу такое предложение не устроило. Была бы она человеком, наверное, покрутила бы пальцем у виска. А так лишь презрительно отвернулась.

      – И что с тобой делать? – уныло протянула я. – Боюсь я тебя с такими стилетами голыми руками брать.

      Птица повернулась и совсем не по-птичьи закатила глаза. Затем поковыляла ко мне и, подцепив клювом полотенце, настойчиво