Галактический глюк. Алексей Калугин

опускаться до столь дешевого лицедейства! В конце-то концов! Страдать тебе хочется, так завались в кабак да напейся в стельку. На следующий день получишь все сполна – муки как душевные, так и физические.

      – Беда у меня, брат, – обреченно вздохнул Лука. – Ханум от меня ушла.

      – Якая? – участливо поинтересовался Сид. – Та, черненька, с родинкой на носу?

      – Найн, – удрученно качнул головой Лука. – Ту я сам прогнал. А эта – китаяночка, – Голослов восторженно закатил глаза. – Миниатюрная, что твоя фарфоровая статуэтка!

      Вениамин не удержался и прыснул в кулак – надо же, какую оригинальную метафору нашел виршеплет!

      – А шо так? – поинтересовался Сид.

      – Все тот же проклятый квартирный вопрос! – Лука со злостью дернул струны лютни, заставив инструмент стонать и плакать. – Интерфонная будка, ведаешь ли, ее не устраивает! Тесно, разумеешь ли, в ней!

      – Ну-у-у…

      Сид явно не знал, что сказать. Быть может, ему и самому интерфонная будка казалась не совсем подходящим жильем для семейного человека?

      Послушав это «ну-у-у», Вениамин решил, что пора положить конец бессмысленному и не в меру затянувшемуся разговору. Сид собирался поставить Луку в известность о том, что он снова на свободе. Что ж, он уже сделал это.

      – Ара, инц лясир, мэнш молодой, – обратился к виршеплету Обвалов. – Мы уже разумеем, сколь много страданий пришлось вам пережить. Но, мозгую, как истинный вагант, вы уже переплавили свою боль в могучий стих?

      Лука медленно повернул голову и посмотрел на Вениамина так, будто только что его заметил.

      – Хто этот мэнш? – спросил он у Сида.

      – Вениамин Ральфович, мой сыбер, – представил Обвалова Сидор. – Мы с ним вместе в «Ультима Эсперанца» сидели.

      Молодец парень, хоть про побег не брякнул, подумал Вениамин. Но, вопреки его опасениям, Лука никак не отреагировал на упоминание о тюрьме. Он только спросил у Вениамина:

      – Тебе вирши любы?

      – Ужасно, – ответствовал Вениамин. – Но, к сожалению, сам я даром виршеплетства не обладаю. Поэтому стараюсь не упускать случая послушать вирши в исполнении истинных мастеров художественного слова.

      Как ни странно, тирада Вениамина, насквозь пропитанная лестью и ложью, произвела самое благоприятное впечатление на виршеплета. Лука приободрился и поудобнее перехватил лютню.

      – Ну шо ж, могу исполнить кое-что из недавно написанного.

      Голослов провел пальцами по струнам, и Вениамин невольно поморщился. Понятное дело, умение играть на музыкальном инструменте для виршеплета не главное, но для начала можно было хотя бы попросить кого-нибудь настроить лютню.

      А потом Лука запел:

      – Земной свой кыр барабез лишь на четверть,

      Я закатился в глючный кауплус,

      И луз мой клевый кыр на Бейкер-штрассе, —

      тянул он протяжно и нудно.

      – Замечательно! – захлопал в ладоши Вениамин, дабы положить конец дьявольскому песнопению. – Великолепно!

      Оборвав