Мессия. Игорь Вардунас

тяжелой пищи желудок пока не в состоянии принимать, а уж тем более переваривать. Рацион будем так же постепенно менять, добавляя в него новые элементы. Видите, он даже передвигается на костылях. И то, что для нас с вами обыденно и привычно – пакет чипсов, громко включенный звук, да простые бактерии, присутствующие в воздухе, к которым наш организм успел приспособиться, – может запросто его убить.

      – Да уж. Жизнь морской свинки в клетке у моего сына по сравнению с этим похожа на рай, – снова хмыкнул специальный агент, приставленный присматривать за ходом реабилитации Гая Метьюса. – И чего все эти ребята так стремятся туда улететь? Конечно, в детстве это все заманчиво, привлекательно и все такое. Но на поверку выходит, что условия хуже нечего, ничего нет, а по прилете домой вообще превращаешься в овоща. Ни родственников, ни семьи. Гол как сокол.

      – Тут я с вами не соглашусь, – пошелестев подшитыми в папку файлами, возразил ученый. – Во-первых, членов экипажа тщательно отбирают и готовят многие годы, создавая условия, максимально приближенные к тем, которые ожидают их в космосе…

      – Бросьте, док. Я был на трех стартах и в космическом городке, а еще смотрю Дискавери, – отмахнулся агент. – Можете опустить подробности, мы не об этом.

      – Во-вторых, никто не знал, что все повернется таким образом и он вернется домой. По изначальному замыслу он вообще не должен был покидать пределы станции лишь в крайнем случае, который и наступил.

      – Почти шестьдесят лет назад. И вот как тут его встретили. Капельницами, обезболивающими. Темнотой. Теплый прием, ничего не скажешь.

      – В том-то и дело, – задумчиво покачал головой ученый, через двустороннее зеркало наблюдая, как Гай, опираясь на палку, медленно идет по комнате вдоль стены, направляясь в сторону роботизированного шахматного стола, по которому компьютер меланхолично возил пластиковые фигуры, проигрывая всевозможные варианты ходов. Рядом на столе были в определенном порядке разложены разноцветные детские кубики с буквами на боках, небрежно кое-где заштрихованная книжка-раскраска с героями диснеевских мультиков, несколько сказок и азбука. Доковыляв до прибора, Метьюс некоторое время отрешенно следил за передвижением фигур, потом протянул исхудалую руку и переставил кубики, хмурясь и неслышно шевеля губами. Быстро устав и коротким жестом проведя по глазам тыльной стороной ладони, он продолжил движение вдоль стены, явно с намерением вернуться на койку. Проследив за астронавтом, ученый что-то записал в папке. – Сейчас он ничем не отличается от ребенка, которому заново придется открывать для себя окружающий мир. Пока его память полностью не восстановится.

      – Бедняга.

      – Ну, в его нынешнем положении тоже есть определенный плюс. Зато теперь он национальный герой, – врач скосился на висящий под потолком экран, по которому CNN только что начало очередной и вот какой уже по счету за последние несколько дней «экстренный» выпуск. – Живая легенда.

      Экран запестрел кадрами