Пансионат. Алексей Николаевич Крупенков

х мужчин.  Все эти звуки сплетаются в единый клубок. На чем-то одном невозможно сосредоточится.

      Это напомнило ему одну лечебницу для алкозависимых, где он лежал в молодости. Он точно не мог определить в реальности это было или во сне. Вот уже несколько дней в его голове творилась какая-то неразбериха. Вспышки воспоминаний, сны, провалы в памяти и серая реальность. Сейчас придет медсестра, отвяжет от койки, поставит капельницу и укол,  и он снова поедет на работу. Все просто, однообразно и душевно спокойно.

      Он попал сюда после трагического случая, о котором ему не говорили. Это ни психушка, ни тюрьма, но и не дом. Пансионат для восстановления психики. Персонал милый, до отвращения. Все постояльцы работали. Режим здесь был свободным, тем не менее они находились под тотальным контролем. На ночь приходили в общую палату и под наблюдением видео камер ложишься спать. Если медсестра посчитает нужным, то привязывает тебя к койке. Странно, но они всегда считали это нужным. Он уже и не помнил, когда мог позволить себе роскошь спать на боку. Кратковременные провалы памяти. Кажется, такой был его диагноз. Пока он повторял свои утренние мантры в голове, медсестра уже сделала все процедуры и отвязала его.

      -Все? Я могу собираться?

      -Конечно, мистер Рэн. Вы помните, что к вам сегодня вечером должны прийти посетители.

      -Посетители? Я ж не в тюрьме, чтоб ко мне кто-то приходил. Хотя, как будет угодно.

      Дорога в офис проходила на одном дыхании, она как будто даже не запоминалась. Потом он что-то делал в компьютере, не осознавая что конкретно делает. Отвечал целый день на звонки. Чувствовал себя очень нужным и важным.

      В отражении лакированных туфель виднелся кофейный аппарат. К без кофеина, перекус, легкий флирт с сотрудницей, несмотря на жестокую новую этику. И опять за работу. К своему компьютеру, телефону и блокноту.

      17:00. Окончание рабочего дня. Все как всегда. Поправил волосы у ближайшего зеркала, отметился, что ушел и вышел из офисного здания к пустынной автобусной остановке.  "Вся жизнь на автопилоте", – подумал он, заходя в автобус.

      Приехал в пансионат. Ужин. Новостной канал. Конечно же новостные каналы подбирались специальным образом: "только хорошие, позитивные и добрые новости, по шкале "перевозбуждение не превышающие эмоциональное число RASS +1". Укол. Капельница. Сон. Все так мирно, тихо, спокойно и без лишних эмоциональных перегрузок.

      "Эмоциональные перегрузки приводят только к расстройствам и перевозбуждению" – девиз нового времени.

      Размеренная, тихая и безлюдная жизнь его вполне устраивала. Не задавая лишних вопросов так и протекал за годом год.

      ***

      Неожиданно яркое солнце освещало новый день. Молодой мужчина сидел в летнем кафе с кофе и хот-догом. Его дочь бегала не с другими девчушками, а каталась с парнями на скейте.

      "Необычайно яркие цвета. Таких в жизни не бывает. Ему снится сон." – подумал он.

      К нему подбежала девчушка, он знал что это его дочь. Он знал, что у него не было семьи, но все же сон ему нравился. Правда, по этому поводу никаких эмоций он не испытывал. В этом мире эмоции были под запретом. Обычное серое чувство. За столько лет он привык к этой "невозмутимой серости в голове". Он помнил, что есть чувства, но не понимал зачем они были нужны. И при этом он восхитился солнцем и цветом этой картинки. Скорее всего это сон. В пансионате что-то происходит и никто не говорит об этом. Какие-то неполадки. Может компьютер дал сбой и его браслет эмоций выдал красный сигнал. Красный сигнал – двойная доза седативного.

      Девочка посмотрела на него такими небесными глазами и попросила мороженого, что он не смог отказать и сейчас же купил его. Она поблагодарила и побежала играть.

      "Будь аккуратна, Лилия."– прокричал он вслед.

      Странно, но он знал ее имя.

      И вдруг, некоторый воспоминаниям вспышками стали мерцать в его голове.

      Он держит маленький, плачущий только что родившийся комочек…девочка.

      Он смотрит со скалы и прыгает, ветер в ушах, биение сердца, свободное падение, резкий рывок, парашют и небывалый вид.

      Первый поцелуй этих губ…

      Боль в сердце, как порез, глубокий, острый, стук каблуков "мы никогда не увидимся"…

      Он поднял глаза. Слепящее, яркое солнце. Перед ним стоял черный силуэт женщины. Лица он не видел. Свет стал гаснуть и превращаться в серость. Силуэт тоже поменял цвет, над ним стояла медсестра:

      – Доброе утро! – улыбнулась она, отвязывая его от койки.

      – Доброе, – пробормотал Рэн.

      Медсестра поставила укол, сняла капельницу, он начал собираться на работу.

      "Неужели мир всегда был так безразличен, сер и равнодушен, как эта медсестра с ее фальшивой улыбкой? Куда делись все цвета и эмоции, краски и свет? Страсть и любовь?" – думал он.

      Где-то далеко, в сундуке, на чердаке его