Госпиталь брошенных детей. Стейси Холлс

мне захотелось разбить о его голову тарелку, которую я держала в руках. Я представляла, с каким приятным хрустом она опустится ему на череп. Но у нас не было лишних тарелок.

      – И как ты собираешься сделать это в Лондоне?

      – Не делай вид, будто тебе интересно. Не притворяйся, будто ты пришел проведать, как мы тут поживаем. Давай, говори, зачем пришел. Сколько тебе теперь нужно – шиллинг, три шиллинга?

      – Десять шиллингов.

      Эйб тихо присвистнул, вытер тряпкой испачканные сажей руки и с трудом выпрямился.

      – Кажется, ты принимаешь нас за банковских клерков, мой мальчик.

      – Он много за кого нас принимает, – сказала я. – В основном за дураков.

      – Это нечестно.

      – Кто бы говорил! Для чего тебе такие деньги?

      – Ребенку нужно лекарство.

      Я скрестила руки на груди и жестко посмотрела на него.

      – Если ты скажешь мне правду и я поверю, то дам тебе одну крону.

      Его глаза забегали по сторонам, пока он не устремил взгляд в точку рядом с моим плечом.

      – Мне нужно выплатить долг. Я уже пропустил срок, и они больше не хотят ждать.

      Под его глазами залегли темные тени, но это могли быть и синяки от кулаков. Я ушла в спальню и достала свою коробку из-под домино, лежавшую под матрасом.

      – Только на выплату долга, больше ни на что. Нужно ли мне пойти с тобой?

      Он вздрогнул и поежился.

      – Нет. Я не хочу, чтобы ты даже близко подходила к этому месту. – Я уронила монету ему на ладонь, и он сжал руку в кулак. – Я внесу тебя в список моих кредиторов, но тебе придется одолжить мне перо и бумагу. Ах да: я не умею писать.

      Наверное, ему казалось, что это смешно, но мы даже не улыбнулись. Тем не менее он не ушел, и вскоре я заметила, что он как-то странно поглядывает на меня. Эйб устроился на табуретке. Он счищал грязь со своих сапог в помойное ведро и был совершенно поглощен этой задачей.

      – Почему ты до сих пор здесь, Бесс? – тихо спросил Нед.

      Он жестом указал на убогую обстановку нашего жилища. Вода, которую Эйб поставил на огонь, уже согрелась; я попробовала ее пальцем, прежде чем снять прихваткой и поставить на полку рядом с собой. В темном окне я видела ирландскую семью Риорданов, жившую на другой стороне двора. Они ходили по комнате, расставляя тарелки для ужина, а их отец держал на коленях большого рыжего кота. Он улыбался, рассказывая какую-то историю, и мальчики вокруг стола тоже улыбались, хотя я видела, что тарелки были щербатыми и разнородными, а крошечная комната была завешана сохнущим бельем. Тогда я поняла, что на мне до сих пор сырая шаль, сняла ее и повесила перед огнем, где от нее пошел пар.

      – Бесс, – снова сказал Нед, когда я проходила мимо него. Его пальцы задели мою руку, и меня вдруг захлестнуло сильное чувство печали и любви к брату, как будто он что-то передал мне. Был ли это тот самый мальчик, который сдвигал наши кровати и завывал на разные голоса за красной занавеской, разделявшей нас? Который устраивал кукольные представления, надевая на руки кусочки ткани и изображая разговоры между ними?

      – Ты берешь мои деньги