На иных ветрах. Урсула Ле Гуин

поешь? А Яблочко ты не видел?

      – Поесть можно.

      Она опрометью бросилась в битком набитую кладовую.

      – Ты на каком корабле служишь? Все еще на «Чайке»?

      – Нет. – Он помолчал. – С моим кораблем покончено.

      Она в ужасе обернулась:

      – Потонул?

      – Нет. – Он невесело усмехнулся. – Команда разбежалась. А часть королевские офицеры арестовали.

      – Но… это ведь был не пиратский корабль…

      – Нет, не пиратский.

      – Тогда почему же?..

      – Сказали, что у капитана нашего как раз такие товары, какие им нужны, – неохотно отвечал Искорка. Он был такой же худой, как прежде, но повзрослел, загорел до черноты и стал очень похож на Флинта – прямоволосый, с длинным узким лицом. Только черты лица более жесткие. – А где отец? – спросил он.

      Тенар окаменела.

      – Ты у сестры так и не побывал?

      – Нет, – равнодушно откликнулся он.

      – Флинт умер три года назад, – сказала Тенар. – От удара. Прямо в поле – вернее, на тропинке, что ведет от загона с ягнятами. Его Чистый Ручей нашел. Три года уже прошло…

      Повисло молчание. Он или не знал, что нужно говорить в таких случаях, или ему просто нечего было сказать.

      Она наставила перед ним мисок и тарелок с едой. Он начал есть так жадно, что она тут же принесла еще.

      – Ты когда ел-то в последний раз?

      Он пожал плечами, продолжая жевать.

      Тенар присела напротив него за стол. Была поздняя весна. Лучи солнца проникали в низенькое окошко и ложились полосами на стол, сверкали на бронзовой каминной решетке.

      Наконец он оттолкнул от себя тарелку.

      – Так кто ж фермой-то до сих пор занимался? – спросил он.

      – А тебе-то что до этого, сынок? – спросила она его мягко, но довольно сухо.

      – Ферма моя, – ответил он тоже довольно сухо.

      Помолчав, Тенар встала и принялась убирать со стола.

      – Да, это верно.

      – Ты, конечно, можешь тоже тут оставаться сколько угодно, – сказал он как-то неловко; может быть, хотел пошутить? Нет, шутником он никогда не был. – А Чистый Ручей все еще здесь?

      – Да, все они здесь. И еще один человек, живет со мной. По имени Хок. И маленькая девочка, которую я воспитываю. Здесь.

      В этом доме. Тебе придется пока спать на чердаке. Я лестницу принесу. – Она снова посмотрела ему в лицо. – Так ты, значит, сюда надолго?

      – Возможно.

      Вот так и Флинт отвечал всегда на ее вопросы – в течение двадцати лет, как бы отрицая ее право их задавать и никогда не говоря ни «да», ни «нет», сохраняя при этом собственную свободу, основанную на ее неведении. Довольно-таки убогая, маленькая, совсем крошечная свобода, подумала Тенар.

      – Бедный ты мой, – сказала она сыну, – команду твою разогнали, отец твой мертв, в доме твоем чужой – и все в один день на тебя свалилось. Тебе понадобится время, чтобы к этому привыкнуть. Прости меня, сынок. Но я рада, что ты пришел. Я о тебе часто думала: как ты там, в море, особенно во время