Диджитал. Эра Техно-Контроля. Анастасия Александровна Калько

Но к нему вела очень хорошая подъездная дорога – безупречно ровная, с мощными фонарями, ливневкой и видеокамерами. А по соседству с ним располагалось здание, где работало самое влиятельное и вызывающее наибольшее количество слухов, разговоров шёпотом и опасливых взглядов ведомство Страны. Никто в точности не знал, что происходит за ажурной оградой зелёного особнячка, но уже сама его принадлежность к ведомству в соседнем здании внушала трепет.

      Окна в особняке были узкими, забраны изнутри и снаружи мелкими решётками, а стекла затонированы, и за ними ни днём, ни ночью не гасло освещение. Двор, крыльцо и коридоры особняка были оснащены видеонаблюдением; ни одно движение не могло утаиться от бдительных объективов. То же самое было за тяжёлыми бронированными дверями на двух этажах и в полуподвале, в камерах, где содержались узники, считающиеся так или иначе опасными для государственной безопасности Страны.

      Сейчас уже третий месяц в центре внимания был громкий арест Норы Фаул, несколько лет назад обласканной и вознесённой на щит, как национальная героиня и гордость Страны. Но по-армейски прямолинейная, правдолюбивая и бесстрашная молодая политическая деятельница очень быстро нажила себе врагов среди высшего эшелона власти, и они не преминули воспользоваться своим влиянием, чтобы изолировать от общества неудобно грамотную особу.

      Правда ли то, что инкриминировалось Фаул и уже было растиражировано в СМИ и интернете – предстояло выяснить следователям. А до тех пор Нора находилась в одиночной камере в полуподвале под неусыпным наблюдением, без права на смену меры пресечения до суда. Она ждала решения своей участи и готовилась к долгой и тяжёлой судебной тяжбе. Ее обвинители так же рьяно готовились доказывать то, в чем громко изобличил Фаул зимой Советник Брэк, правая рука Правителя Барклета, после чего Нору арестовали прямо на улице и под конвоем увели в ведомственный СИЗО.

      Люди не знали, верить ли Советнику, хотя Правитель уже публично похвалил и поздравил своего верного помощника. Слишком много произошло за эти годы, и народ был уже не так доверчив, как раньше, и уже не спешил верить печатному слову.

      Судьба Норы Фаул должна была решиться через несколько месяцев на открытом судебном процессе.

      *

      Сегодняшнее утро ничем особенным не отличалось, если не считать того, что в правительственном квартале на стенах домов появились надписи красной краской: "Готовой судьбы нет", "Сделаем будущее сами" и "Долбаное де жа вю!". Спешно закрашивая стену Парламента, маляры чертыхались, а ночные сторожа недоумевали, как могли вандалы проскользнуть мимо них и даже не попасть в объективы вебкамер. На стене управления, которым руководил Советник Брэк, появилась надпись "Ничто не предопределено". За ее закраской наблюдали полицейские и особисты, ворча, что это явно опять кто-то из сторонников Фаул постарался, и хорошо было бы их всех прошерстить.

      Была ли это на самом деле спланированная акция или просто хулиганская выходка, но авторы этих надписей даже не знали, как они близки к истине.

      В то время, как робкое апрельское солнце приподнималось над горизонтом, и маляры наносили последний штрих на стены, по междугороднему шоссе к Городу подъезжал автобус со стороны Таможни. Он задержался на проверке лишних полтора часа в длинной очереди, а потом долго трясся по выбоинам и ухабам бездорожья нейтральной полосы.

      Девять его пассажиров мирно посапывали в своих креслах. Десятый бодрствовал. Откинувшись на спинку кресла и сложив руки на коленях, этот молчаливый детина бесстрастно смотрел в окно, за которым розовел рассвет. Накануне он получил задание, совершил переброс и ехал, чтобы приступить к работе. Атлет в чёрном кожаном костюме и серой футболке напоминал военного – то ли своим коротким русым "бобриком", то ли пружинистыми и чёткими движениями. При посадке его документы насторожили водителя, но парень пресёк возможные вопросы, сунув в руку шофёру пачку денег: "Мне ОЧЕНЬ нужно уехать. Именно этим рейсом!".

      Бегло просмотрев пачку, водитель про себя присвистнул. И пригласил пассажира в салон: "Авось пронесёт, на Таможне сейчас перегрузка, да ещё ночью у погранцов в глазах рябит. Может, не будут его паспорт слишком въедливо изучать… Ну, если что, поделюсь с ними, – он похлопал по внутреннему карману, где лежала такая пухлая и соблазнительная пачка. – Тоже люди, от приварка не откажутся". Он знал, как проскочить Таможню без потерь и на рассвете уже подъезжал к Городу, радуясь своей удаче и подсчитывая прибыль. Ещё немного – и можно будет прицениваться к новому внедорожнику, который он уже давно облюбовал себе в автосалоне взамен старой, еле живой колымаги, доставшейся ещё от отца. "А интересно, от кого этот качок так ломанулся? Даже визу в паспорт шлёпнуть забыл. И деньжата у него, по всему видать, не последние в кармане и есть что терять, – водитель покосился в зеркало заднего вида на могучие плечи и неподвижное лицо здоровяка. – Инкассатора, что ли, обчистил? Или из какой-то банды? Драпанул так, будто у него все менты на хвосте! Ладно, это не моё дело. Он платит – я везу!".

      Если бы водитель или пассажиры знали, кто едет рядом с ними в автобусе, то пришли бы в ужас. На территории Техно-Контроля у Диджиталов скверная репутация. Они становились все более