Последнее время. Шамиль Идиатуллин

пригожая, да и страсть к сочетанию мягкого, черного и белого гложет, возможно, не одного гостя.

      Альгер задрал ладони в знак чистых намерений и спросил:

      – Хорошо заработать хочешь?

      – С тобой, что ли? Так иди с хозяином договаривайся.

      – Он тебя скрывает пуще драгоценности, – сказал Альгер и сообразил: – А. Деву изображать умеешь?

      – Дяденька, голову лечи, – сказала девка зло и повернулась, чтобы уйти.

      Альгер прянул к ней и тут же качнулся обратно, задрав ладони выше.

      – Ну дружок у меня, должен я ему, вбил в голову, пьяный очень, – горячо зашептал он, гадая, что за звуки толчками выходят из-за двери, нехарактерные даже для веселых терм.

      Девка тоже услышала и пыталась разобраться. А то и разобралась уже, судя по остановившимся глазам.

      – Три мерки даю, – торопливо сказал Альгер. Цена была несуразной, он за три сговорился с лысым на всё – палата, парилка, две девки и жбан пива, – но куда деваться.

      – Покажи, – велела девка против всяких правил и приличий, да не до них уже было. За дверью отчетливо раздался женский вой, пресеченный ударом. Альгер оглянулся на дверь и пробормотал с досадой:

      – Да что ж они. Все в порядке будет, обещаю. Пойдем скорей, а?

      Он хотел сказать девке, что входить без нее – только раззадоривать всех, тогда пусть уж лысый сам разбирается, а вот новая девка наверняка отвлечет и смягчит Эбербада, а там можно будет уйти от ударов в слова и заболтать неприятность так, чтобы она стала терпимой. Без девки никак.

      – Деньги, – напомнила она, не отрывая неприятно черных глаз от бороды Альгера.

      Альгер поспешно вытащил кошелек и показал его нутро девке:

      – Вот, семь мерок, три хозяину, три тебе, по чести.

      – И там все в порядке будет? – осведомилась она с непонятным выражением. – Ты поручился, так?

      – Да-да, – торопливо буркнул Альгер, мельком удивившись обширности лексикона дикой кочмацкой девки. – Идем?

      Уже толкнув дверь, он спохватился:

      – А девственность-то, кровь?..

      – О крови не беспокойся, – сказала степнячка, подталкивая Альгера в спину.

      Никто не смел трогать Альгера без его согласия, кроме жены и командира, но дать урок нахалке он уже не успевал – да и не до того стало.

      Девка советовала не беспокоиться о крови. Она ошиблась.

      Альгер понял, что тоже ошибся, но сообразить, сколько раз и когда впервые, уже не успевал.

      Эбербад сидел за столом. Голая грудь и борода у него были неровно перепачканы кровью. Не его кровью, а рыженькой девки. Она была плохо видна и еле слышна, потому что стояла на коленях, а Эбербад, ухватив ее за волосы, прижимал лицом то к своему животу, то ниже, не давая ни вскрикнуть, ни задохнуться. При этом он сердито бормотал под нос про то, что не заработал, оказывается, ни на мягкую светлую, ни на пиво, а свободной рукой теребил, потряхивая, пустой жбан.

      В углу всхрапнули, и Альгер перевел взгляд туда с ужасом: кряхтение было совсем не женским. Оно и не было женским: кряхтел Ульфарн.