Противостояние. Игорь Вардунас

осесть в сознании.

      – Из Фожерена, святой отец! Он сказал, что он оттуда и приехал! Но мыслимое ли это дело – зелень за сотню лье везти?

      – Сын мой, я все понял, достаточно! – достаточно грубо оборвал исповедник бурный поток словоизъявлений.

      Густав испуганно вздрогнул и замолчал.

      Скомканно отпустив косому скандалисту все его грехи, Карл вышел из исповедальни. Но не через ту дверь, что вела в зал, а через потайную дверцу, за которой располагалась комната, служившая рабочим местом брату Зигмунду, слушавшему благочестивые трели горожан, торопящихся облегчить душу пред Господом. Тайна исповеди – нерушима. Но если она не выходит из круга скромных служителей церкви, нет большого греха в том, дабы излияния очередного грешника слушали сразу двое…

      В комнате отсутствовали окна, и все освещение состояло из двух толстых свечей и маленького отверстия, сквозь которое брат Зигмунд слушал исповеди горожан, спешивших облегчить душу перед Господом.

      – Что ты на это скажешь? – поинтересовался Карл, взяв со стола глиняную кружку секретаря и отхлебнув теплой воды.

      – Если бы этот вопрос мне задал инквизитор Ансельм, я бы ответил следующим образом. На кельнской ярмарке объявился новый зеленщик, некто Бернар. По имеющимся сведениям, он около года назад прибыл в наш приход, купил водяную мельницу и начал зарабатывать перепродажей зелени и овощей. Судя по всему, он из графства Тулуза.

      – Почему именно Тулуза? – Священник внимательно слушал. Зигмунд стал его помощником всего год назад, но за это время успел произвести стремительный подъем от церковного служки до личного секретаря настоятеля в богатом Майнцском приходе.

      – Ну, что вы, об этом совсем нетрудно догадаться тому, у кого есть уши и кто хочет услышать! – улыбается от уха до уха секретарь. – Выговор лангедокский, да он и сам особо не скрывает, откуда родом. А у меня рядом с мельницей живет троюродный брат. Они частенько попивают вино на пару… Виновен мельник или нет, решать не мне, но выводы напрашиваются сами.

      – Какие выводы? – вскинул брови Карл. – Уж не хочешь ли ты сказать, что принимаешь в расчет болтовню косого?

      – Ну что вы, отец Карл, конечно нет. Всю эту чушь, про то, что Бернар привез свой товар с родины, Густав придумал по дороге к церкви. Я думаю, что пришлый приехал, осмотрелся и занялся тем делом, что может принести хороший доход. Ведь майнцские зеленщики завышают цены едва не втрое, так что тот, кто хоть немного опустит цену, даже не в базарный день распродаст свой товар еще до того, как солнце поднимется над землей… Так что для Густава и прочих нерадивых торгашей он просто бревно в глазу.

      – В этом я с тобой согласен. Но все же, какие выводы ты еще сделал? Думаешь, что Бернар – еретик?

      Снова эта улыбочка в ответ! Ох, Зигмунд, не заиграйся…

      – В самом начале я сказал, что такой ответ я дал бы Ансельму. И вывод для его ушей сделал бы именно такой: «Добропорядочный католик вычислил опасного еретика, бежавшего к нам из