Облом в благородном семействе. Марина Белова

бы тошно. Я бы тогда ему в ответ тоже какую-нибудь пакость бросила, он бы высказался на мой счет, мы бы поругались и остались каждый при своем мнении. А тут и возмутиться не на что – литературно и бесстрастно. Обидно!

      – Боря, сейчас не о том! Какие они ни есть, они мои друзья.

      – А я о том! Ты никогда не умела выбирать друзей. Я, поверь, совсем не удивился твоему звонку, протокол с места происшествия как раз перед моими глазами. Читаю: «Со слов вдовы потерпевшего: «Накануне я общалась со своей институтской подругой Ириной Глебовой, мы посидели, выпили…» Этого мне только не хватало! Стыд-то какой! Хорошо, что ты после развода не вернула свою девичью фамилию. Хотя и так мое имя полоскать будут – вскоре все узнают, что ты моя сестра.

      – Извини, если я своим родством подпортила тебе репутацию. Только я не понимаю, что тебе, собственно, не нравится? Что мы встретились с Лариской, посидели, выпили? Разве среди обыкновенных людей подобное не в норме? Это патология? – закусив удила, ринулась я в атаку. – Откуда я знаю, что произошло в доме Гончаровых после того, как я ушла? Или ты подозреваешь, что это я на тот свет Славку отправила? – Борька молчал. – Поскольку я тебя, братец, очень хорошо знаю, не сомневаюсь, даже если тебе не удастся доказать мою причастность к убийству, ты приложишь все усилия, чтобы меня взяли под стражу и в целях профилактики годик-другой в тюрьме подержали!

      Борис пропустил мимо ушей мою тираду и сухо поинтересовался:

      – Кстати, у тебя алиби есть?

      «Мент есть мент! Одно на уме – алиби, улики, мотив и преступление. Борьке все равно, кто перед ним, посторонний человек или сестра родная. Родителям следовало бы назвать его Павликом, был бы тогда тезкой пионеру-герою Павлику Морозову, заложившему родного отца», – подумала я и гордо заявила:

      – Да. Можешь не беспокоиться, свою физиономию я засветила.

      – Это хорошо, потому как тебя обязательно спросят, где и с кем была. Так что ты от меня хотела услышать?

      – Раз ты уже в курсе дела, спрашиваю по пунктам. Родителям Славика уже сообщили о случившемся? И когда будут похороны? Вот, собственно, и все. – Следовало бы, конечно, спросить, в какое время убили Славика, а также имею ли я право забрать мальчика к себе, но разговор складывался совсем не так, как я рассчитывала, поэтому я ограничилась лишь этими двумя вопросами.