Русская недвижимость. Рассказы – 3. Ельцмаксимир

– свою живность? То ли просто очередная недоработочка на местном уровне?.. Но, так или иначе, а мяса в магазине нет.

      – Как пятнадцать лет назад! – направляясь на местный рынок, выругался Петя Лапкин, вспоминая советское прошлое.

      Но и там не обломилось. Один единственный продавец, предприниматель, был и тот весы упаковывал.

      – Вы, граждане, через денёк-другой загляните, – успокаивал он покупателей. – Через день-два я ещё баранинки привезу. Потерпите.

      Потерпели. Заглянули. И вот стоят. И Петя Лапкин тут же.

      Очередь так себе, может, человек двадцать-тридцать. Охотников до баранинки ещё мало. Куражатся. Ножками Буша довольствуются.

      Лапкин стоял где-то в средине и был доволен местом своего нахождения. На этот раз уж не пролетит, купит баранины. А что? Чем не мясо? Не хуже залётных, заграничных окорочков. Тут хоть видишь, что и какое, а те? – мороженные-перемороженые, белёсые до синевы, как надутые. Петя Лапкин дёрнул брезгливо носом. Душа "бушатину" тоже не очень-то принимала.

      Если честно, то он и баранину не очень. Так уж, по необходимости. Как вот нынче. Жизнь заставляет. Да и подешевше малость, и своих двоих, не считая, жены и тёщи, чем-то кормить надо.

      Перед Петей стояла бабулька, маленькая, интеллигентная с виду, в поношенном пальтишке. Котёнка на руках держит. Котёнок серый и воротник у бабульки серый, и он трётся мордашкой об него, как о кошачий бок. Бабулька поглаживает его, нашёптывает ему что-то, и они мурлычут друг с дружкой, ласкаются. Мило так, по-родственному, как кошечка с котёнком.

      Сзади Пети тётенька стоит. Он раза два с уважением глянул на неё и притих, словно придавленный. Женщина-монумент: плечи – во! Руки – во! Грудь… И ростом – с телеграфный столб. Смотреть страшно. Перед такими авторитетами он всегда испытывал робость – не в пример той мыши, что копны не боится, – и всегда таких женщин про себя называл тётеньками, с детства. Одна такая ему, засранцу, уши драла – застукала его в углу подъезда, где он душу отливал, приспичило уж очень. Уши вытянула, как у кролика…

      А у этой ещё усы были, не то, чтобы большие, но заметные. На подбородке пушок. Тётенька мало знакомая. Сейчас в тут много переселенческих, всех не запомнишь.

      А в очереди разговорчики. Про колбасу, по цене – сказочной. Про сыр, от которого в семейном бюджете дыр больше, чем в самом сыре. Кое-кто уже про времена застоя стал поговаривать, про заграницу. И тогда тётенька, что сзади Пети Лапкина, нет-нет, да и подаст голос.

      – Что заграница? Вы этой загранице сильно-то не завидуйте. Там тоже, не шибко-то…

      А бабулька ей мягко так, по-кошачьи, промурлыкала:

      – Натерпелись люди, по жизни-то человеческой наскучались, вот и мечтают.

      – Ха! Что мечтать? Заграница к нам, вон, сама на крылышках Буша прилетает.

      "Где они, эти крылышки? Тю-тю…" – тут и Петя хотел высказать свою версию по этому поводу. Мол, самолёты НАТО их вместе с бомбочками на Югославию сбросили… Но сдержался. Постеснялся. Был бы поддатый, а так…

      – Поедим эту отраву, и мечтать совсем нечем будет, – заметила бабулька.

      – Пошто отраву? Пошто отраву?! Очень даже и ничего ножки. И наших подешевше.

      "Подешевше, – согласился Петя. – На них только и живём, перебиваемся".

      Тут продавец вмешался.

      – Вы, граждане, – говорит, – на ножки заграничные зуб-то не точите. Сказывают: их там еще с птенячьего возраста на иглу содют.

      – Что "сказывают", – оживилась бабулька, – я сама читала. Цыплятам этим уколы делают, и они от этих инъекций в весе быстро набирают. Их до сроку забивают и к нам, в Россию.

      – Ха! Напишут, верь им…

      – А вы не верьте. Ваше дело. Правда, Мурзик? – бабушка погладила котика. – Только я из принципа их не покупаю. Даже моему мальчику. Пусть сами едят эту гадость.

      – И правильно делаешь, бабка! – воскликнул продавец. – Нас надо, местных предпринимателей поддерживать.

      И с ним все согласились. Хотя тётенька, что сзади стоит, сказала:

      – Так если бы ваших продуктов побольше было, чем заграничных, кто бы был против? У вас бы и брали.

      – Вот именно! – поддакнули в очереди.

      – Ничего, дайте только нам на ноги встать, развернуться. Мы потом и Буша-папу и Буша-сына своим мясом кормить станем, калорийным. И за ухи не оттянешь. Во! – чем не мясо?.. – продавец подкинул шмат в руках и расхохотался, и его поддержали.

      – Так сколько же вас ждать? Десять лет ждём.

      – Десять лет ждали, что, ещё десять лет не подождёте?

      – Десять? Вряд ли, – усомнилась бабулька. – За десять лет нас уже в таком виде, как есть, не будет. Человеческий облик потеряем.

      – Это ещё почему?

      – Деградируем.

      – С чего бы это? – подала голос тётенька.

      – От тех препаратов роста, что впрыскивают цыплятам.

      – Ну?!.

      – Они, твари безмозглые, им всё равно от чего расти, от чего окорока наедать,