Дом последнего дня. Заза Двалишвили

ты пренебрегаешь моим гостеприимством и не хочешь со мною знаться, оскорбляя этим меня, то тогда лежи, где лежишь, там тебе самое место!

      В тишине слышен был лишь шум горной реки, протекавшей по дну ущелья, да холодный ветер дул со стороны гор, плавно покачивая тонкими ветвями деревьев.

      Гела подошел к брату и, погладив гриву коня, обратился к нему:

      – Ладно, герой, видишь, никого нету. Хватит дурачиться, поздно уже.

      – Пожалуй, ты прав, видно, я дурака свалял, – парень понемногу пришел в себя, и ему теперь было даже неловко за свою выходку. Назад все возвращались молча.

      – Ну и глупость мы сморозили вчера ночью, – вспоминали соседи на следующий день и с укоризной поглядывали друг на друга. – Беспокоить покойника – нехорошо это.

      – Странный вчера я видел сон, – неожиданно произнес Мераби. Обычно сны бывают неяркие и испаряются в первые же секунды после пробуждения, так что после и не вспомнишь, что к чему, а тут как наяву, видение яркое: лицо жесткое, борода с сединой и шрам на щеке от сабельного удара. Одним словом, это был он, мамелюк.

      – И что он хотел?

      – Сказал, что оскорблен моим издевательским приглашением и вызывает на поединок. Он будет ждать меня на кладбище каждую ночь до самого рассвета.

      – Это уже белая горячка, – с укором произнес Гела, пить тебе надо меньше, брат.

      – А что он еще говорил? – поинтересовался Гоги, явно заинтригованный услышанным.

      – Еще добавил, что если я уклонюсь от поединка, то моя жена станет его женой. Странно, но выразился он именно так.

      – И что ты намерен предпринять?

      – Пойду и высплюсь хорошенько, а что мне еще делать? Голова трещит, будто вот-вот взорвется.

      – Ну иди, отоспись, после такой свадебной ночи сон тебе только на пользу пойдет.

      Когда Мераби нетвердой походкой удалился, соседи стали меж собой перешептываться.

      – Ох, не стоило задевать покойника, мертвые – они злопамятные.

      – Да ладно, у парня просто от выпитого вина воображение разыгралось, всякое бывает.

      – А я слышал, что мамелюки были людьми жесткими и даже черствыми.

      – Еще бы им не быть черствыми: люди без роду и племени, без родных и близких.

      – Я думаю, если тот мамелюк был бы жив, он повел бы себя именно так, как описал Мераби.

      – Ну и слава богу, что он умер, вероятно, лет двести назад.

      – И то верно…

      На третий день после свадьбы Эльзе стало плохо. Она мыла посуду, когда почувствовала себя дурно. Кровь хлынула изо рта, и тарелки с треском посыпались на пол. Молодая женщина, с трудом перехватив дыхание, села на кровать, и через мгновение сознание ее провалилось во тьму. Спустя два часа привезенный из районной больницы врач констатировал глубокую кому.

      – Мы положим ее в больницу и подключим искусственное дыхание, остальное как бог даст: организм молодой, крепкий, будем надеяться на лучшее, нужные лекарства я выпишу.

      – А когда она очнется? – с нетерпением переспросил Мераби.

      – Трудно