Не злодей. Сергей Плотников

потом перевели в школу для подающих надежды членов клана – ох, надеюсь, это не вышло ей боком…

      А ещё, постоянный канал к зоне стабильности физических констант давал вот такой побочный эффект: рыжая кошка сначала замедлила шаги, увидев, что я перегородил ей дорогу, повела ушами, выставив вперед усы… а потом подбежала ко мне, словно я – её хозяин! Стоило подхватить полосатую на руки, как она тут же запустила коготки в рукав моего пиджака и самозабвенно заурчала, прищурив глаза. Так, с кошкой на руках, я и вернулся к поджидающей меня с недоверчивым выражением лица Птице.

      – Хоторн-стрит, дом тридцать восемь, – почёсывание пушистой шейки с белой манишкой позволило, наконец, прочесть надпись на жетоне. Там ещё и телефон рядом выбили, но дойти ногами, на мой взгляд, получилось бы быстрее, чем дождаться хозяев на месте. – Удачно, почти по пути домой.

      – Ага… – по-моему, девушка меня не особо и услышала, зачарованно любуясь изображающим трактор рыжиком.

      Героиня даже сделала такое движение, словно собиралась протянуть руку, но так и не решилась. А вот полосатая на присутствие супера рядом вообще никак не реагировала. Хм… эксперимент?

      – Попробуй погладить, не бойся, – предложил я.

      – Н-но… она… – Хоук, поколебавшись и ещё раз посмотрев на меня (пришлось ободряюще кивнуть), всё же ме-едленно поднесла ладонь к кошачьей холке.

      Когда между пальцами и шерстью оставалось сантиметра четыре, потеряшка перестала щуриться и недобро посмотрела на протянутую конечность. Но стоило мне продолжить чесать ей шейку, потеряла к вторжению всякий интерес.

      Наконец Птица осмелилась коснуться животного, и даже провела ладонью по шерсти раз, другой. Её по-прежнему величественно игнорировали. Ободрённая героиня стала действовать смелее, с каким-то детским восторгом, и ей сошло с рук даже это. Минут десять мы так простояли, прежде чем всё же пошли дальше. Причём на лице Ястреб так и застыло выражение детского восторга, словно ей в зоопарке позволили тигра или льва потеребить.

      …Звать хозяев полосатой потеряхи не пришлось: стоило мне ссадить её у двери, она узнала дом и с мявом забежала внутрь через кошачью дверцу. Отходя, мы ещё минуты три слышали, как рыжик то ли родным стенам, то ли обнаруженным хозяевам громко жалуется на жизнь и рассказывает о своих приключениях. К счастью, ни те, ни другие по-кошачьи ничего не понимали, и потому наш маленький подвиг остался между нами.

      – У нас дома были кошки, целых три, – уже на лестнице в коттедже, где я снимал квартиру, неожиданно разоткровенничалась Хоук. – Мать обожала этих усатых нахалок, да и я тоже. Всегда насыпала им корм, когда они приходили ко мне его клянчить – маме обычно было лень лишний раз переться на кухню… В тот день, когда я… сорвалась, они как всегда подбежали к двери, стоило мне провернуть ключ. Ринулись ко мне, громко топоча по полу, толкая друг друга и мурча… и вдруг с выражением дикого ужаса на мордах и завывая пролетели мимо и растворились в темноте! И не вернулись ни ночью, ни утром. И я ни разу их больше не видела