Так говорил Бисмарк!. Отсутствует

в Версале. Офицеры, взятые в плен в Вавилоне, что на Сене, известили нас, что национальная гвардия отделилась от регулярных солдат и стала упрекать их в малодушии, выказанном ими во время последнего сражения, и что даже дошло до того, что между ними было вооруженное столкновение. В трех каменоломнях поймали беглых мужиков. В одном лесу наткнулись на вольных стрелков, которых оттуда прогнали гранатами и потом убили всех, за исключением одного, которого отпустили с тем, чтобы он предостерег других от подобной участи. Наконец жители деревень, расположенных между Парижем и Версалем, просили прусский гарнизон, находящийся в Севре, защитить их от грабежа и насилия вольных стрелков.

      Примечания

      1

       По словам «Constitutionel» от 8-го августа, «давление общественного мнения в Вене обнаруживается постоянно яснее и так сильно, что «Neue Freie Presse» в один только день получила более тысячи писем, в которых подписчики объявляли, что они не будут принимать газеты, если она будет продолжать служить интересам Пруссии ко вреду Австрии». – Здесь и далее примеч. авт.

      2

       Нижеприведенная выписка относится к нашей остановке в Барледюке. Charles Loizet рассказывает в парижском журнале «Revue politique et littéraire» (февраль и март 1874 г.) следующее: «В одном из городов западной Франции, который имел жалкую честь приютить на несколько дней высокопоставленных героев нашествия и где второпях решен был форсированный марш на Седан, прогуливался пресловутый Бисмарк без всякого конвоя по самым отдаленным улицам. При этом он весьма беспечно относился к тому, что изумленный народ указывал на него пальцами и посылал ему проклятия. Какой-то человек, огорченный своими домашними неудачами, обращался к разным лицам с секретною просьбою дать ему на время оружие для одного предприятия, которое наделает много шуму. Хотя ему было и отказано, все-таки опасались, чтобы он не достал, чего хотел. Но жители этого патриотического города были обезоружены. На следующий день этот человек повесился, и его намерение было похоронено вместе с ним. А канцлер в полной форме прогуливался один по пастбищу за чертою города». Грусть, с которою заканчивает свою статью Loizet, имеет в себе нечто трагическое.

      3

       Здесь я должен пропустить одно сообщение, чрезвычайно характерное как для канцлера, так и для императора.

      4

       Истинное извещение этого происшествия мы приводим ниже.