World of Warcraft. Восход теней. Мэделин Ру

тенистую прохладу, точно пещеры, надежно укрытые от палящего солнца, озарявшего верхние покои и тронный зал. Под ногами тянулись вперед многокрасочные мозаичные мостовые, вдоль них, в неглубоких канавках, негромко журчала вода. Казалось, тролль из джунглей обладает неиссякаемыми запасами изумления, и Таланджи не раз пришлось сдерживать руку, так и тянущуюся с лязгом захлопнуть его отвисшую челюсть.

      По обе стороны от них, держась на почтительном расстоянии, шагали двое королевских стражей.

      – Этот дворец всю жизнь был мне домом, – пояснила Таланджи. – Вот я и забываю, каким он должен казаться посторонним.

      – Ха! – от смеха Зекхан схватился за живот. – Моим дворцом были пески да колючки! А вся деревня могла бы поместиться в твоей королевской уборной.

      Таланджи заулыбалась, но, свернув за угол, обнаружила, что отвлеклась и привела Зекхана к самому сердцу пирамиды. Шаг тут же замедлился, удержать на лице улыбку стоило немалых трудов. Этого крыла дворца она избегала всеми силами. От одного взгляда вдоль коридора, внутрь золотого зала с высокими потолками, сердце исполнилось ужаса.

      – Что-то стряслось… э-э… ваше величество? – спросил Зекхан, озабоченно сдвинув брови.

      – Я… когда-то я очень любила бывать здесь, в этом зале…

      Собрав волю в кулак, Таланджи заставила себя сделать еще шаг, и еще, затрепетала, увлекаемая воспоминаниями в непроглядную тьму. Разумеется, в зале давно прибрались, полы отмыли дочиста, но для нее место гибели отца останется оскверненным навеки. Таланджи до сих пор помнила, как остывало отцовское тело в ее руках, как мерк его лучившийся силой взор, как безжизненно обмякла его рука в тот миг, когда душою отца завладел Бвонсамди, как больно впивались в колени холодные каменные плиты…

      Тогда-то, обнимая тело отца, задыхаясь от ярости, она и поняла, что такое настоящее одиночество. Всю жизнь Растахан присматривал за нею, учил ее и любил, и дрался, оберегая их землю, их достояние, и боялся, как она со временем поняла, только одного – разочаровать дочь.

      Ну а в конце… в конце концов…

      На смену мрачным воспоминаниям явились другие, куда более радостные. Вот наставница Таланджи играет на арфе, а принцесса прячется от нее под водой, в бассейне, изо всех сил сдерживая дыхание…

      – Здесь я играла в детстве, – негромко сказала она, вздохнув и покачав головой. – Вдвоем с подругой, Парри, часами могла резвиться, в прятки играть… Она вечно выигрывала: дыхание под водой дольше умела задерживать. И вот, когда отец умер здесь, у меня на глазах, я словно бы снова стала той же маленькой девочкой. Как будто надела корону только ради шутки, ради игры в королеву.

      Посланник слушал ее молча.

      – Вот когда я познала истинную жестокость Альянса и их распроклятой ведьмы, Джайны Праудмур. Она с самого начала была змеей, лживой и своекорыстной. И плевать мне на перемирие, заключенное вашим Советом: выходит, Орде безразличны боль и страдания моего народа!

      Зекхан нерешительно потер руки, хрустнул пальцами и