Дровосек. Дмитрий Дивеевский

фигуры в своем государстве. И даже если между нами не будет связи, все равно Вы будете действовать именно так, как нам надо.

      Я предлагаю Вам сегодня не вербовку. Я предлагаю идейно-политическое сотрудничество. Клянусь, я не задам Вам ни одного вопроса о секретах советской разведки. Я точно знаю, что эти секреты не имеют исторической ценности. Все, что я надеюсь от Вас получить, – не сейчас, а позже, когда Вы будете в руководящем звене, – Ваше мнение о партийных номенклатурщиках и Ваши рекомендации по политическим шагам. Я не предлагаю Вам никаких денег, но я предлагаю профессиональный успех. С нашей помощью Вы приобретете здесь свой первый источник, и Ваша звезда в вашем ведомстве начнет стремительно восходить.

      Когда Кейбл закончил свой монолог, Голубин почесал переносицу, улыбнулся и негромким, ленивым голосом сказал:

      – Все, что Вы наплели здесь, Чарльз, вполне подошло бы какому-нибудь московскому стиляге. Он, возможно, и вправду поверил бы, что Штаты изо всех сил рвутся принести как можно больше пользы Советскому Союзу. Надо полагать, мы на очереди после Латинской Америки и Африки. Там от Ваших «добрых дел» не успевают хоронить и красных, и розовых. Кстати, не хотите ли Вы в результате предлагаемого стратегического сотрудничества интронизировать в Кремле какого-нибудь бастарда, вроде Вашего Папы-Дока на Гаити?

      Мне действительно кое-что нравится в вашей стране. Здесь есть множество бесспорных преимуществ по сравнению с нашей серой жизнью. Только вот одного я у вас не заметил – стремления реально делать добро за пределами Америки, хотя вопите вы об этом так много, что сами стали в это верить. Я пришел к выводу, что индивидуальный эгоизм американцев, объединяясь в народную волю, превращается в эгоизм целой страны. При этом нравы немытых техасских ковбоев она учреждает во всем мире. Поэтому считайте, что вербовка на идейно-политической основе у Вас не получилась. Я не могу симпатизировать Штатам, потому что у меня во лбу торчат два глаза и они видят, что симпатизировать вам не за что. Извините.

      Чарльз молчал. Профессиональным чутьем он угадал, что это пока лишь прелюдия к главному, к чему подбирается этот русский.

      – Теперь о главном, – словно подхватил его мысль Голубин. – Вы формально правы. Агента из меня не сделать, хотя в тайне Вы хотели именно этого. Но наши интересы пересекаются, и на этой точке пересечения можно кое-что устроить. Только, повторяю, забудьте, что перед вами человек, который будет работать по Вашим указаниям. Мы можем сделать взаимовыгодный бизнес. Я специально лег в койку с вашей шлюхой, чтобы пригласить Вас к беседе. Вы пришли, и я хочу сказать следующее.

      Индивидуалист я или нет, не очень важно. Сейчас в нашей системе подавляется любая личность. И слабая, и сильная. Меня это мало волнует, потому что я могу жить собственной жизнью, независимо от нравов окружения. Ведь свобода личности важна для тех, кто ищет самовыражения, а им этого не позволяют. Мне не общественное