Перевернутый мир. Евгения Михайлова

не расследовали?

      – Дело именно в этом. Не было такой возможности. Начальство устроил вывод: ошибка операции. Он закрыл все, в том числе мою судьбу.

      Семья

      Валерий, конечно, в реальной жизни всегда немного посторонний, но конкретного знания у него немало в самых разных областях. Сценаристы ему приносят свою фантазию, сюжет, цель и общую мысль, а достоверность в деталях – забота режиссера. Он всегда должен знать больше сценариста. Успех в его уверенности. Для кино Валерий интересовался психологией на ее самом профессиональном уровне, криминалистикой, реальным положением вещей в поле событий. После беседы с Арсением он возвращался домой с тягостным чувством предопределенности. Вся правоохранительная рать похоронила правду о ловушке и расправе над своим, нужным и сильным человеком. Им оказалось удобнее всего замуровать его в инвалидное кресле между стенами. Чего тогда можно ждать от расследования нападения на обычную девушку? Валерий просто слышал самый универсальный и подлый довод: вы представляете себе, сколько хулиганов за день нападают на девушек, которые возвращаются пешком от метро домой? Тем более поздно вечером. Мы, конечно, ищем, но… И не возразишь. И отмести этот простой вариант невозможно. Это случайность. Скотам было все равно, на какую девушку напасть. Цель – то ли изнасиловать, то ли ограбить, но помешал свидетель. И, возможно, им всем лучше забыть о прискорбном случае навсегда, оттащить Катю даже от воспоминаний. Вряд ли повторение возможно.

      Он очень постарался успокоить себя, но тревожная мысль помешала: почему они ее оскорбляли, за что угрожали… Катя ему может не повторить их слов, но Арсений и следователь, наверное, знают.

      Валерий медленно прошел двор, посмотрел на освещенные окна квартиры. Как бы ему хотелось, чтобы жена и сын уже спали, но в их доме всегда поздняя жизнь.

      Из кухни пахло чем-то жареным. В гостиной сидел в кресле Коля в своей любимой позе – ноги на журнальном столе, на коленях ноутбук, смотрит одновременно в него и на плоский прямоугольник телевизора на стене. На этот стол Алиса обычно ставит ему ужин. Валерий с женой едят за другим столом. Алиса как педагог считает, что общность семьи может иметь разные, и демократичные, и скрытые, формы. Пусть все занимаются своими делами, пусть даже не общаются, но они сохранили главную традицию общих ужинов. «Нет для людей ничего важнее еды, – говорит Алиса. – И нет ничего более домашнего, сближающего». Валерий не спорит, ничего не исключает и старательно скрывает, как ему хочется взять тарелку и уйти к себе. Семейная общность – это, конечно, неплохо, но контакт с самим собой, время размышлений и поисков ответов на самые острые вопросы важнее.

      Коля так увлеченно смотрел на монитор, что, кажется, не заметил отца. Впрочем, здороваться-прощаться с родственниками, живущими рядом, он считал нелепостью. По телевизору громко что-то обсуждали неприятные и неестественные голоса. Валерий взял с Колиного столика пульт и выключил звук. Взглянул на монитор ноутбука. И сразу увидел фотографию