На заре. Мурат Шамсатович Бакашев

ким светом, исходящим от дисплея устройства. Будьте вы прокляты, «Сoldplay» вместе со своей песней «paradise». В это время дня я вас ненавижу!

      Не открывая глаз, я тянусь на ощупь к сотовому, пытаясь нащупать его где – то на книге и положить конец их уже оканчивающемуся припеву. Насилу дотянувшись, я таки нажимаю на заветную кнопку. «Сoldplay» замолкают, и я наконец предпринимаю 1-ую попытку разомкнуть глаза. Получается не очень, но через тесно сдвинутые щелки я уже начинаю видеть сегодняшний мир. Ох, как же хочется спать!

      Боясь прикрыть глаза и провалиться в сон, я отыскиваю телефон, желая узнать время. Глупо, это, конечно, зная, что заводил будильник я на 7:20, но хочется узнать, как много времени у меня ушло на то, чтобы, наконец, подняться. Как выяснилось, немного. Сейчас 7:22. Что ж, пора собираться в школу.

      2. Завтрак

      Насилу поднявшись и шатаясь, чуть ли не как пьяный, иду в сторону ванной. Нужно умыться. Вода сгонит с меня остатки сна, и я почувствую себя лучше. Зайдя в комнату, я открываю кран и, наклонившись над раковиной, подставляю своё сонное лицо под струю теплой воды. Как освежает! Как следует промыв глаза, нос, уши и рот, я тянусь к полотенцу и, вытершись, смотрю на себя в зеркало.

      Прошу любить и жаловать, Максим. 16-летний парень, учащийся в Мурманске в школе №… На внешность достаточно хорош собой (что не единожды сказано моими одноклассницами, и не только), умён и прилежен. Люди не часто на меня жалуются.

      Приглядевшись к своему лицу в зеркале, я опять открываю кран, смачиваю пальцы, чтобы убрать ими воздух, скопившийся в уголках глаз за прошедшую ночь. Вроде получилось. Теперь можно идти завтракать.

      Выходя из ванной, замечаю, что дверь в спальню закрыта. Видимо, мама ещё не проснулась. Что ж, тем лучше – не придётся врать ей, что я сделал все уроки на сегодня. А врать ведь придётся. Поскольку а) я их действительно не сделал и б) она в любом случае спросит. Всегда спрашивала.

      На кухне темно. На ощупь отыскиваю рубильник, нажимаю на него, и бам – комната озаряется ярким светом. Непривычно. Я буквально на днях поменял тут лампочку, поставив на место прежней, в 40 Вт, новую, в 70.

      Более – менее оглядевшись, иду к плите, включаю её и ставлю на неторопливый огонек чайник, предусмотрительно наполненный мной накануне. Вода вскипит через минут 10. Надо себя чем – то занять в это время.

      Открываю холодильник, вытаскиваю банку варенья. Не поверите, но это, наверное, единственное, что я могу есть с утра. Ничего другое в это время дня в рот просто не лезет. Поставив банку на стол, направляюсь к хлебнице, откуда вытаскиваю пакет с батоном. Если уж и есть хлеб, то только батон.

      Чайник угрожающе зашумел, но ещё не настолько, чтобы я перекрыл огонь. Мельком взглянув на него, я сажусь на стул около стола, и, черпнув в банку ложкой, только что взятой из комода, начинаю размазывать варенье по поверхности ломтя.

      28 сентября. Сегодня, блин, 28 сентября. Я в школе чуть меньше месяца, а уже хочу, чтоб она кончилась. Ужас! И до чего скверно начался этот год. Половина ребят, что учились со мной в одном классе, рассеялись по колледжам и техникумам после прошлого, для них выпускного года. Вообразите, целая половина, аж 6 человек! С которыми я учился чуть ли не с 1-го класса, которых видел чуть ли не каждый день, за исключением лета и небольших каникул в конце каждой учебной четверти. А теперь пуф – и на их месте другие уже незнакомые мне люди. Да уж!

      Моя соседка по парте, Вика Чернова, с которой я просидел вместе добрую пару лет, с которой был знаком с самого детсада, и к которой в последний учебный год я вроде как стал испытывать какие – то чувства. Да, иногда так бывает: знаешь человека долго – долго, а потом понимаешь, что он для тебя не просто знакомый, или приятель, или одноклассник, а что – то большее. Причём, понимать, что Вика значит для меня куда больше, чем год или два назад, я стал лишь с её уходом из нашей школы. Она перебралась в гимназию на другом конце города. Говорит, мол, там дают куда лучшее образование, чем в заурядной школе. Чем в нашей школе. Да ну, скажет то же.

      Ну и последним, что убили мои остатки любви к школе (если так можно назвать мои чувства к ней) стало то, что одна из учительниц, что уже как пару лет вела у нас английский, Надежда Викторовна, уволилась с окончанием прошлого года. Ходили слухи, что её на самом деле вышибли, но не то чтобы в них кто – то и верил. Слухи, они ж на то и слухи.

      С Надеждой Викторовной у меня были донельзя хорошие отношения. Она всегда благосклонно ко мне относилась, даже когда я шалил, так сказать. Умела найти ко мне подход. В случае, если моя оценка за ответ колебалась с четверки на пятерку или же (что было крайне редко) с тройки на четверку, она всегда вытягивала меня на лучшую. Говорила: «Авансом». Я любил её, как ученик любит учителя. И с её уходом я как будто лишился друга. Очень хорошего друга.

      Теперь, друзья, суммируйте эти 3 причины, в которые входят уход из школы моих если не 6 друзей, то приятелей, моей соседки, которая только – только начала мне нравиться, и любимой учительницы, и представьте, как паршиво начался для меня этот учебный год. 3 причины – 3 пули, что подкосили меня. И подкосили сильно.

      Чайник оторвал меня от мыслей,