Пару штрихов тому назад. Антон Тарасов

заказов на картины. Но от этого практически ничего не изменилось. Должно быть, он просто был не готов что-то менять. То, как жил Евгений, складывалось в нем годами, десятилетиями, воспитывалось с детства. Он всегда стремился к большему, но это стремление граничило в нем с каким-то фанатизмом, с желанием отдать всего себя, все свои силы и знания той или иной затее. Так и происходило. Закончив очередную картину, Евгений выглядел измученным, но довольным собой. Жена делала ему уколы глюкозы. Легче от них почему-то не становилось, но зато ей становилось спокойнее от того, что она помогла любимому всем, чем только могла. Погулять с Аленкой, особенно в выходные – это был отличный предлог отвлечь Евгения от работы, и Мария с успехом им пользовалась. Наверное, только против этого Евгений даже не пытался возражать. Но все упущенное он с лихвой компенсировал в будни, давая еще более внушительную нагрузку на организм.

      Мария была уже почти на работе, оставалось завернуть за угол и пройти через детскую площадку, затем перейти дорогу и оказаться в клинике. Но ее спокойствие ни с того, ни с сего обернулось легким волнением. Она сначала было подумала, что ее часы врут, и переспросила у прохожего время. Нет, все верно. Волевым усилием Мария подавила в себе это нахлынувшее волнение, заставила себя отвлечься, дистанцироваться от него.

      На пороге клиники она появилась с улыбкой, шагая той же уверенной походкой, что и по проспекту, мимо дорогих магазинов. В эти магазины Мария никогда даже не заходила. Но сама ее уверенность, слегка пренебрежительный взгляд для посторонних не оставлял сомнений в том, что перед ними женщина, которой настолько надоели все эти до безумия дорогие тряпочки, что она сделала выбор в пользу разнообразия и предпочла на этой неделе для себя что-то более простое и незамысловатое.

      В холле с Марией поздоровались пациенты – за четыре выходных дня она по ним даже немного соскучилась.

      – Ага, Маша, вот и ты! – главврач остановил ее в коридоре, потирал руки и грозил пальцем. – Давай, переодевайся и вперед. Пока тебя не было, здесь все совсем от рук отбились, и с графиком приема не пойми что творится, чтоб его. Говорил, просил, умолял не записывать много народу на вечер. Нет же, Маруся как назло взяла и записала так, что в первой половине дня почти никого, а к вечеру начинается полный коллапс! Вы же меня с ума сведете, родненькие! Так же нельзя!

      – Александр Александрович, не кипятитесь, раз Маруся так записала, значит, других вариантов не было, – Мария тоже погрозила ему пальцем и улыбнулась.

      Второго администратора тоже звали Марией. Чтобы не запутаться, в клинике одну звали Машей, другую Марусей. В отличие от Маши, у Маруси не было медицинского образования и это многое осложняло. Она была прекрасным работником, менеджером, диспетчером, но с трудом понимала суть жалоб пациентов, озвучиваемых ими по телефону. Мария же, как медсестра, сразу распределяла пациентов по врачам, оставляя Александру Александровичу лишь самые сложные случаи, действительно требующие