Кровавая Мэри. Александр Каневский

только чувство самосохранения – оно и спасает. – Фонарики погасли, и он снова вернулся в гетто. Негромко произнёс. – Он бы меня никогда живым не отпустил – я слишком много знаю.

      Борис сделал последний глоток и оценил.

      – Хороший коньяк!

      – Французский, настоящий. – Он долил гостю.

      – Вы любите деньги?

      – Я их уважаю – они мне очень помогают.

      – В чём именно?.. Ездить на курорты, покупать дорогие вещи, менять женщин?..

      Пропустив мимо язвительность вопроса, Дуклер спокойно пояснил:

      – Я купил домик на Можайском шоссе, километрах в тридцати от Москвы, в подвале построил бункер, с железобетонными стенами, перекрытием, с автономным электричеством, с очистителем воздуха…

      Борис искренне удивился:

      – Зачем это вам?!..

      – Это не для себя. Человечество стремительно движется к самоуничтожению, грядёт атомная война… Я попытаюсь сохранить там своих близких или хотя бы продлить им жизнь… Периодически обновляю запасы продуктов, воду…

      – У вас есть семья?

      – Была жена. Не самая верная. Пела в каком-то эстрадном коллективе. Много ездила. Возвращалась, награждала меня триппером и снова уезжала. Я терпел и прощал. Но однажды ночью проснулся и вдруг осознал: рядом лежит чужая женщина! Встал, забрал электробритву и уехал к маме… Потом произошла наша встреча с Бурцевым, я ему понравился – с этого и началось.

      – Вы живёте с мамой? – спросил Борис.

      – Она год назад умерла. Отец служил в армии, я его не помню – я был ещё ребёнком, когда он погиб на каких-то учениях. Живу один, в основном, здесь, в офисе.

      – Так для кого же бункер?

      – Есть, есть дорогие мне люди.

      Борис обвёл взглядом копии известных картин, которыми были увешаны все стены кабинета.

      – Вы любите живопись?

      – С детства. Дед приучил. Он был маляром, и сам немножко рисовал. раскрашивал потолки… Что-нибудь заработав, покупал мне альбомы репродукций. Пока я не научился читать, он мне пересказывал содержание, правда, на идиш, но в доступной форме… – Дуклер подошёл к картине «Иван Грозный убивает своего сына». – Например, эту он объяснил так: «Фатер – трах, киндерах!»…

      – У него были враги?

      – У деда?

      – У Бурцева?

      – Кто-то мудрый сказал: для того, чтобы тебе не завидовали, надо быть нищим, несчастным, горбатым и иметь немножко туберкулёза… А Олег был сильным, богатым, преуспевающим, в общем, счастливым человеком. Правда, у него был своеобразный идеал счастья: сидеть в сауне, пить виски, кушать раков и держать очередную бабу за задницу.

      – Но всё же он успешно продвигал свой бизнес.

      – В бизнесе он – имя прилагательное. Тянул я, и это его устраивало.

      – А вас?

      – Конечно, нет. Всё мечтал иметь красивый дом, сад, ухаживать за цветами, но… Нельзя откладывать мечту на потом!.. «Потом» не бывает, бывает только «сейчас». А я откладывал, откладывал… Надоело!

      – И вы его убили?

      Давид снова улыбнулся и, по-отечески, как ребёнку, объяснил:

      – Вы