Татьянин день. Юлия Зеленина

несколько минут под хихиканье и язвительные шуточки класса, она несла чушь о тарелке и пришельце с другой планеты, пока ее повествование не прервал металлический голос Елены Власовны:

      – Ох, Борковская, тебе бы сказки писать! Садись на свое место! Очень хочу встретиться с твоими родителями!

      Смущенная девочка побрела к своей парте, пунцовая, как вишня, но расправив плечи, словно прима-балерина.

      – А на самом деле у нее порвались колготки, и наша королева красоты не могла себе позволить явиться в школу в непотребном виде! – подытожила воспоминание Таня Баль. Дунаева активно закивала в подтверждение услышанного, в этот день она тоже была в классе. Все три сидящие за столом женщины вдруг зазвенели девичьим смехом, освободившись на несколько минут от кандалов неловкости.

      – Были ведь времена! Так недавно и так давно! – произнесла протяжно Карасева, поправляя шляпу, после чего добавила, кивнув на вешалку: – Баля, куртку-то сними!

      – Ща, отогреюсь чуток! Заказали уже?

      Дуня смущенно опустила глаза, затем украдкой взглянула на часы. Она по примеру подруги Борковской придумывала историю, которая поможет ей исчезнуть до того, как присутствующие за столиком воспользуются меню.

      – Нет, мы не делали заказ, ждем всех, – отозвалась Карасева.

      – А что? Водки-то надо было. Да бутербродов пару штук! – задорно предположила Таня Баль и вытянулась, ища глазами официантку.

      Заметив активность подруги, Дуня заволновалась и твердо заявила:

      – Я ничего не буду!

      – Почему не будешь? А что же мы в кафе тогда договаривались? – разочаровано произнесла Карасева.

      – Сегодня же день Танюх! Мы не виделись так давно, – с видом расстроенного ребенка, обделенного подарками на любимый праздник, отозвалась Баль.

      Дуня не смотрела на подруг, она бубнила себе под нос, что сыта и не собирается транжирить деньги на тарелку плохо приготовленной еды. Карасик внимательно рассматривала не умеющую врать подругу, они слишком давно знакомы, и Дуне, естественно не удалось провести присутствующих за столом. Ее пламенная речь о сытости не произвела должного эффекта.

      – Денег нет, поди? – слегка прищурившись, спросила Карасева, разглядывая пунцовые щеки подражательницы сказочнице-Борковской.

      – Все у меня есть. Просто не хочу, – отмахнулась Дунаева и усилием воли подняла глаза.

      – Дуня, ты же никогда не умела врать, – Карасева говорила мягко, чтобы не обидеть лучшую подругу. Конечно, она все сразу поняла, увидев заштопанное серое пальто Дуни. Уличенная во лжи женщина вспыхнула, и принялась было возмущаться, но спокойный голос Тани Баль заставил ее замолчать:

      – Ну, чего ты, в самом деле, Дуня! Скажи честно – свои ведь все!

      – Зарплату уже третий месяц не платят. Я выкручиваюсь шабашками. Но там ведь так… на хлеб, да на молоко. Простите меня, девочки! Я не думала ведь, что пойду, но потом решила, что… Просто соскучилась, да поговорить с кем-нибудь хотелось, – голос Дунаевой предательски дрогнул. Она трясущейся