Восточный Бестиарий. Дарья Пират

умал я и очередной раз стукнулся лбом о пыльное стекло окна автобуса, который уже шестой час мчал по единственной черной полосе, среди непостижимых песчаных просторов.

      – Эй, Стред, – острый костлявый локоть прошелся мне прямо между ребер в левом боку. – Представляешь, ещё каких-то пара часов и мы… – локоть ещё три раза протаранил ребра. – Будем там! – мой друг демонстративно указал куда-то вглубь салона. – А уже завтра…

      Что будет завтра, мне услышать так и не удалось, потому что Арчи отбросил с глаз свои длинные, огненно-рыжие волосы и откинулся на спинку сидения, в предвкушении. Арчи Бести – мой старый и единственный друг, хотя мне невдомек, почему мы друг друга до сих пор терпим. Он – талантливый и амбициозный парень, готовый на всё, чтобы пробиться в люди, а я…

      Я перевёл взгляд на своё призрачное отражение в стекле. Меня сегодня в семь часов утра силком выволокли чьи-то настойчивые руки из собственной квартиры, стоило только отпереть дверь! Рассеянно я провел ладонью по своим взлохмаченным волосам, но от этого их состояние не улучшилось.

      Не стану отрицать, что обещал Арчи: если его отрывок примут, отправиться в редакцию вместе с ним, чтобы доставить все остальные рукописи. Но я сам виноват, ведь хорошо знаю его, и мог бы предвидеть нечто подобное. Он никогда не предупреждает заранее – это мне было тоже прекрасно известно.

      Отвернувшись от окна, заметил, что не успел даже и шнурки на ботинках как следует завязать. Со вздохом я принялся исправлять свой промах. Автобус ехал ровно и гладко, так что покончил с ними, не прилагая особых усилий. Одного взгляда на Арчи было достаточно, дабы понять – рядом сидит самый оптимистичный и жизнерадостный человек. Но его легкомыслие иногда доводило меня до сумасшествия, как, например, сейчас. Откуда нам знать, что все, привезенные нами, рукописи не отвергнут? Почему Арчи решил ехать сам, а не переслал почтой прямо в редакцию? Почему я, в конце концов, согласился?!

      С досадой я вновь перевёл взгляд на Арчи и эти вопросы растаяли, как на ветру дым. Арчи не задавал себе их. Арчи заложил руки за голову и блаженно улыбался, закрыв глаза.

      С полной покорностью судьбе, я отвернулся к окну и подпер стекло лбом. На пустыню опускались сумерки, а я мечтал о горячем ужине и мягкой кровати. В салоне зажегся свет, и в тот же миг автобус резко подкинуло в воздух, словно колёса проехались по, брошенной на шоссе, колоде. Выглянув в окно и присмотревшись, я ничего подобного не приметил, а автобус продолжал свой путь, как ни в чём ни бывало. Одни пассажиры тоже всполошились, но другая половина сидела тихо, словно происшедшее – сущий пустяк.

      Через минут пять, двигатель жалобно заворчал и я заметил на лице у своего друга легкую тревогу. Меня это, честно говоря, удивило больше, чем поведение автобуса. Ещё через минуту мотор запротестовал, на этот раз – продолжительнее и настойчивее, а движения водителя стали заметно резкими и нервными. Тревога на лице Арчи усилилась и он даже привстал со своего места.

      – Я просто обязан попасть в издательство завтра утром. – с вызовом произнес он и почему-то поглядел на меня, как будто это я виновен в происхождении звуков из двигателя.

      Я опустил глаза и ничего не ответил. Тогда он встал и принялся пробираться вперёд, к водителю. На полпути он остановился, потому что автобус весь завибрировал и через полметра заглох.

      В горле у меня металось тихое негодование, внутри всё горело, но я лишь тяжело вздохнул и решил не покидать своего места, бездействуя, ожидая своей дальнейшей участи. Так поступило и большинство пассажиров. Арчи же уже пробился к водителю и требовал описания ситуации. Он совершенно ничего не смыслил в механике, но выпытывал подробности так рьяно, будто всю свою жизнь только тем и занимался, что чинил пассажирские автобусы.

      Вскоре, чудом освободившись от Арчи, водитель вышел наружу и открыл крышку капота. Арчи, скрывая напряжение, вернулся ко мне.

      – И что? – ненавязчиво поинтересовался я.

      – Бон говорит, что мы здесь на долго, – ответил мой друг, но лицо его каким-то образом вновь стало прежним, негодование и скрытая злость испарились без следа. – Неплохое местечко для пикника! – с подъемом произнес он, перегибаясь через меня и прижимаясь своим лисьим носом к грязному стеклу.

      – На сколько долго? – переспросил я как можно спокойнее, хотя внутри меня всё ещё кипело и плавилось.

      – Может на ночь… а может и дольше…

      Арчи продолжал всматриваться во тьму за окном. Я предположил, что о книге своей он совсем позабыл, и решил напомнить о цели этой поездки.

      – А как же твой сборник? – осторожно произнес я.

      – Что? – отозвался он, блеснув на меня своими ясными синими глазами, и вновь отвернулся к темному стеклу.

      В окне отчетливо отражался он сам, а то, что действительно находилось за окном, в этот час полностью поглотили густые сумерки.

      – Что будем делать, говорю? – сказал я, осознавая всю бесполезность предыдущего вопроса.

      – Выйдем наружу! – скомандовал Арчи и зашагал