Мы однопланетяне!. Сергей Николаевич Ярчук

од стать городскому пейзажу – голые унылые стены, тёмный, начищенный до зеркального блеска пол, диван черной литой пластмассы и несколько таких же кресел. Больше в помещении ничего не было.

      Человек был немолод. И хотя короткая стрижка сверкала серебром седины, но стариком его назвать было нельзя. Щегольские, изготовленные на заказ много лет назад туфли сияли полировкой, а отглаженный серый костюм превосходно скрывал недостатки тощей угловатой фигуры.

      Веки устало опустились, а нервно подрагивающие пальцы в который раз поддёрнули белоснежные манжеты сорочки. Человека снедало беспокойство. Ему не досаждал дефицит красок жизни. Какая-либо нужда в этом давно отсутствовала в душах обитателей странного города. Не требовались ему и развлечения. Даже наслаждение пищей было за гранью его потребностей. Но ему было плохо. И с каждой секундой становилось всё хуже. Медленно, но верно страх одиночества вползал в душу. “Чёрт! Если так продлится ещё несколько минут, я сойду с ума!” В своих мыслях человек лукавил. На Земле никто не болел и не сходил с ума. Общество всеобщего копирования давно позабыло эти проблемы.

      Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался точно такой же господин.

      – Первый! Нужно срочно выделить ресурсы на нейтрализацию Вероники. Немедленно!

      Человек бросил на вошедшего удивлённый взгляд, после чего отвернулся, огорчённо выдохнул и вновь медленно закрыл глаза. Но всё же удостоил ответом:

      – Двадцать четвёртый, ты же моя образцовая копия…

      – Так точно!

      – Почему же в эмоциональном плане такие всплески? Почему тебя заботит какой-то внеклассовый гуманоид?

      – Первый! Боюсь, мы сильно просчитались, позволив ей изготовить собственные копии.

      – Сильно? – Первый нехотя открыл глаза, – В чём это выражается? В том, что её клоны начали убивать? Чепуха! В наше время само понятие жизни совершенно обесценилось. А про такие пустяки как убийство и смерть вообще говорить не стоит.

      – Великий магистр так не думает.

      – Что?! Как ты можешь знать, что думает Великий магистр?

      – Виноват! Но Его Святейшество крайне недоволен фактом гибели двух собственных копий.

      – Неужели? – Первый удивлённо изогнул седую бровь, – Великий магистр может позволить себе бесконечное число копий. Так что, с него не убудет. Однако, соблюдая идиотский этикет, мы принесём извинения. Это всё?

      – Нет, не всё. При попытке схватить одного из клонов Вероники, он совершил самоубийство.

      – Что? – с Первого мигом слетели остатки спокойствия, – Как? Почему? Разве процедура копирования не накладывает запрет на суицид?

      – Сейчас идёт разбор ситуации. Наши везут различное оборудование. Возможно, даже сможем задействовать психодиагностер. Вряд ли из трупа удастся накопать что-то серьёзное, но остаточное эхо ментальных импульсов наверняка отследим.

      – Ясно. Работайте. И помните, что всё это нужно сохранить в строжайшей тайне!

      – Простите, Первый. Это уже невозможно. Информация просочилась из нашего круга и стала достоянием ушей Его Святейшества.

      – Да… Печально, – Первый закусил губу, прикидывая возможные последствия.

      – Так точно. И я сильно опасаюсь, что Великий магистр заинтересуется причиной, по которой внеклассовый гуманоид получил возможность самокопирования.

      – Хм… Это можно будет объяснить научными целями. Ну, а поведение её клонов – это чистой воды последствия психического расстройства оригинала. Зверства, что с ней сотворили ещё при той жизни, сломали детскую психику. Жаль, что её отец не понял бесперспективности дочери как образца.

      – Наверное, не стоило идти у него на поводу?

      – Не стоило? – Первый странно посмотрел на собственного клона, но потом спохватился: – Ах, да! Я забыл, что ты отсутствовал при их извлечении. Видишь ли, отец Вероники, Антон Владимирович Рогов, в своё время стоял у истоков создания криокамер. И его ценность, как редчайшего специалиста, превышает всё, чем мы обладали ранее. У нас есть доступ к десяткам тысяч замороженных. А все они – мои потенциальные доноры для клонов. Ты даже не представляешь, какой ранг будет тогда занят нами!

      – Вы правы, Первый. Рогов невероятно полезен для дальнейшей работы в криоцентрах.

      – Кстати, как у него успехи?

      – Не могу знать. Он сейчас в криоцентре, с ним Пятый и Восьмой.

      – Ясно, – Первый неторопливо отвернулся и закрыл глаза.

      Но отключиться ему не удалось. Любознательный Двадцать четвёртый, преисполнившись почтения, осторожно поинтересовался:

      – Прошу прощения, Первый. Вас что-то беспокоит?

      Первый тяжело вздохнул, в тайне желая послать неугомонного клона куда подальше. Но всё же снизошёл до ответа:

      – Память.

      – Простите?

      – Вспомнилось самоубийство академика Астахова.

      – Но он же был извлечен…

      – Два года назад. До этого почти полвека