Шанс для дознавателя. Варвара Ветрова

стол, два стула. Яркая лампа, которую я сходу приглушаю. И – темная завеса магии отрицания, за которой обычно стоит инквизитор. Его постамент пока еще пуст – но надолго ли?

      – Именем Великой тримудрой Богини!

      Открываю папку, игнорируя стандартные фразы секретаря. Пятый год одно и то же.

      – Дежурный дознаватель?

      – Мейделин Локуэл, – заученно откликаюсь, вызывая в мозгу стандартный отзыв, – именем всего сущего клянусь не причинить зла и отделить зерна от плевел!

      – Дежурный инквизитор?

      – Риндан Максвелл, – глубокий зычный голос заставляет меня удивленно поднять бровь. Телепортировался, значит! – Именем всего сущего клянусь не причинить зла и отличить правду от лжи!

      Голос мне не знаком, имя – тоже. Значит, новичок. Не удивительно, учитывая тот факт, что на прошлой неделе уволился весь инквизиторский состав.

      – Да свершится правосудие! – заканчивает секретарь и незамедлительно приступает к делу, – введите задержанную!

      Дверь открывается, являя мне заплаканную девушку в разорванном на груди зеленом платье в сопровождении двух гвардейцев кардинала. Я молчу, чувствуя, как мои губы против моей же воли сжимаются в линию. Нехорошо – владеть лицом нужно в полной мере. Но произвола я не допускаю, а в работе – уж тем более.

      – Принесите плед, – прошу сдержанно, – и воду. – И, уже обращаясь к девушке, прошу, – успокойтесь, пожалуйста. Давайте побеседуем.

      Закрываю папку, успокаивающе кладу пустые руки ладонями вверх на стол, откидываясь на спинку стула. Ну вот – пусть знает, что я не причиню ей вреда.

      Мы сидим так некоторое время, пока не приносят необходимое. Протягиваю девушке плед, предлагаю воду. Наблюдаю, как маска ужаса на лице сменяется на более человеческое выражение. И – приступаю.

      – Имя?

      – Терра Уилсон.

      – Должность?

      – Служанка в доме Гордона Морриса.

      – За что задержана?

      – За воровство, – подает голос один из гвардейцев.

      Жестом прошу его замолчать и вновь смотрю на Терру.

      – Так за что?

      – Хозяин… – она всхлипывает, – приставал. Неоднократно. Грозился уволить.

      – А вы? – вопреки всем инструкциям у меня нет желания “тыкать” арестованным.

      – Отказала. И он… – худые плечики начинают подрагивать и девушка закрывает лицо ладонями.

      Но мне уже всё понятно.

      – Он поднимал на вас руку?

      Плечи подрагивают сильнее и до меня долетает всхлип.

      – Приведите мистера Морриса.

      Пока секретарь отдает распоряжения, я смотрю на Терру, стараясь впитать всё.

      Букет эмоций разрознен, но мне не привыкать. Страх. Отчаяние. Боль – как физическая, так и моральная. Обида. Несправедливость. И – ожидание света в конце тоннеля.

      Последнее, впрочем, неизменно у заведомо невиновных.

      Спустя несколько минут девушку уводят. Мы не обмениваемся и словом – но я знаю, что сейчас её накормят и предоставят теплое одеяло.

      Так всегда в мою смену. И, хоть я и доверяю коллегам, всё равно зайду – проверю.

      В ожидании господина Морриса я постукиваю пальцами по столешнице. Торопиться некуда – до окончания смены ещё целых три часа, а дома ждет нетопленый камин и позавчерашние щи. Горничной нет уже полтора месяца – и, несмотря на регулярные объявления в газету и недурное жалование, претендентки обходят мой дом стороной.

      Шутка ли – с дознавателем связываться?

      Моррис входит сам. Дорогой сюртук, белоснежный воротник – холеный, как индюк. Брезгливо отодвинув стул, мужчина садится на самый краешек и тут же замирает от моего вопроса:

      – Домогались?

      От магической завесы идет едва заметная волна недовольства. Успокаивающе киваю головой – поняла уже, что перестаралась. Формулирую вопрос иначе:

      – Вы делали непристойные предложения мисс Уилсон?

      Лысая, как шар, голова Морриса мгновенно покрывается бисеринками пока, а сам он бледнеет. Ответ мне уже не нужен, но я всё же предпочитаю соблюсти протокол.

      – Нет, что вы!

      – Виновен! – выдаю, едва дождавшись реплики.

      – Подтверждаю! – доносится из-за завесы.

      Вот и всё. Открывая папку, будто во сне наблюдаю, как уводят брыкающегося Морриса. К нему будет применено пристальное дознание, а затем вынесен приговор соразмерно поступку.

      Cекретарь выходит следом за обвиняемым, плотно притворяя за собой дверь. Вздыхая, я достаю из папки лист бумаги, переносное перо. Писанины здесь, конечно…

      – Не любите насильников? – раздается над самым ухом.

      – Не люблю, – соглашаюсь я и всё таки поднимаю голову.

      Первое, что выхватывает мой взгляд – глаза. Продолговатые, с кошачьим разрезом, зеленые. Красивые. К ним прилагается четко очерченный