Музыкальная шкатулка Анны Монс. Екатерина Лесина

корзинку отправились подставка для ручек и любимая кружка, которую сестрица расписывала, и блюдце, тоже с росписью, но из другого набора. Степлер с кроликами. Запасные колготки, балетки, блокнотик…

      Фикус уносить нельзя, все-таки формально он – имущество фирмы.

      Компьютер Ксюша оставила включенным и, накинув на плечи ярко-желтый плащик, выскользнула из приемной через черный ход. Ну вот, она еще не ушла, а уже беспорядок – дверь в подсобку, где, помимо швабр с тряпками, хранились канцелярские товары, архивы и прочая ценная дребедень, оказалась открыта.

      Заглянув в комнатушку, Ксюша убедилась, что там пусто. Пришлось возвращаться – за ключом, и еще раз, чтобы ключ вернуть на место… и, как назло, она столкнулась с этим, с начальничком…

      – Еще возитесь? – мрачно поинтересовался он.

      – Уже закончила, – ответила Ксюша и быстренько выскочила на лестницу, пока не разревелась у него на глазах. Ну вот глупость же… работу она без труда найдет. Ее сколько раз в другие места приглашали, а Алексей Петрович смеялся, что никому не позволит особо ценного сотрудника украсть.

      А теперь вот – уволили.

      За что?!

      Звонок застал ее, когда Ксюша собиралась уже выехать со стоянки.

      – Ксюшенька, – голос она узнала сразу и поспешно подавила обиду: Алексей Петрович не виноват, что у него такой ужасный сын.

      – Добрый день, – она постарается говорить с ним вежливо и мягко, чтобы не расстроить больного человека.

      – Добрый. Скажи, мой охламон уже появился?

      Точно. Охламон!

      – Появился.

      – И как он?

      Ужасно. Отвратительно. Несправедливо!

      – Не знаю, – Ксюша поскребла ноготком оплетку. – Сказал, что будут изменения…

      – Какие?

      – Он меня уволил…

      Вот сейчас из-за Ксюши хороший человек расстроится. Надо было промолчать. Или соврать что-нибудь, но, наверное, глупо врать, если все равно Алексей Петрович с сыном поговорит и все сам узнает.

      – Идиот, – совершенно спокойно ответил Алексей Петрович. – Ксюшенька, ты на него не обижайся, пожалуйста. Он хороший мальчик…

      – …только вести себя не умеет.

      – …только неуклюжий. Вечно впереди поезда бежать норовит! Скажи, милая, ты уже куда-нибудь звонила?

      – Нет.

      – Пожалуйста, солнышко мое, не спеши… – Алексей Петрович закашлялся. – Давай будем считать, что ты в отпуске? Конечно, оплачиваемом… до конца месяца. И премию я тебе перечислю. Просто дай этому охламону время. Сам прибежит!

      То есть новую работу не искать? Нет, с кем бы другим Ксюша и разговаривать не стала бы, но Алексею Петровичу отказывать неудобно. Тем более что в отпуске Ксюша давно не была… Конечно, из города уезжать не стоит, но хотя бы квартирой надо заняться. А то весна пришла, а у нее окна не вымыты, ковры не выбиты, и вообще, все в шерсти.

      Ну не любит Ксюша уборки всякие, что уж тут поделаешь.

      – До конца месяца? – еще раз уточнила Ксюша.

      Три недели.

      – Думаю, он и недели не выдержит, – ей показалось, что Алексей Петрович засмеялся. – Ничего.