Здравствуйте, «скорую» вызывали? Записки врача. Дмитрий Федоров

У него давление по нулям уже – сосуды спались!!!

      – Режь, епть!!!

      Вам приходилось делать венесекцию на тротуаре, на коленях, по уши в крови? Нет? Попробуйте… Вас потом уже ничего не выведет из равновесия…

      – Скорее!!! Лей струей!!! Вторую руку тоже режь!!! Объем теряем!!! Встанет – не заведем!!!

      Через прорез в трахее натекла кровь. Рыжий начал захлебываться. Особо не мудрствуя, прорезали дальше и завели трахеостому. Через нее же отсосали кровь. Милицейский старшина (а про него просто забыли!), который все это время держал безвольное тело товарища у себя на груди, насмотревшись на наши манипуляции, вдруг начинает блевать.

      Перекидываем пациента на носилки. Визжат тормоза, рядом останавливается сразу несколько патрульных машин. От мигалок начинает мельтешить в глазах. Старшина, отблевавшись, поднимается с четверенек и закидывает руку за спину. Лязгает металл. С нечленораздельным ревом, почти с колен, он прыгает в сторону ментовоза, куда только что запихнули агрессора. Кто-то из его коллег успевает перехватить и отбить вверх ствол. Пуля уходит в небо. Старшину зажимают свои. Отбирают оружие, утирают лицо, заталкивают в машину. Присутствующие офицеры делают вид, что ничего не видели. Наконец носилки в машине. Водитель рвет с места так, что захлопываются открытые двери. Почти мгновенно нас догоняют и обгоняют две патрульные машины. С ревом, мигалками летим в Горбольницу. Там ждут…

      Долго отмываемся в приемном покое. Не стесняясь друг друга, раздеваемся и замываем одежду. Халаты ладно – новые выдадут, а вот брюки… Эх-х-х, жалко штаны, почти не ношенные…

      Около нашего РАФа стоит патрульная машина ГАИ. Наш водитель и милицейский лейтенант молча курят. Молодой гаишник старательно домывает наш салон. Не за страх, по совести.

      Что говорить? Молча киваем друг другу и забираемся на свои места.

      – Медик. Медик-42. Горбольница. Свободен в 19.35.

* * *

      К ночи наконец заехали на Станцию. Поменяли шприцы, сдали карточки, дополнили укладку лекарств. Поднялись в холл у «аквариума». Там стояли квадратом дермантиновые диваны с низким столом посередине – ритуальное место чаепития и чаетрепа. Налили, заварили, еще налили – кофейники работали непрерывно. Только их конверсионная родословная (делались на каком-то оборонном заводе) позволяла выдерживать такие сумасшедшие нагрузки. Пили чай три-четыре бригады, в тот момент в холл зашел странной походкой один из наших коллег. Педиатр. Обычно ездил один. Спокойный, уравновешенный человек.

      Сбросив карту вызова, он, строго глядя перед собой, прошагал до дивана и плюхнулся с краю. «Ненормальность» его поведения была отмечена, но деликатность не позволила сразу приставать с вопросами. Наконец, отхлебнув чаю, он произнес:

      – Только не говорите, что я все вру!

      Общество изобразило вежливое внимание опытного психиатра. Рассказ был коротким и внятным. Последовала пауза. Народ пыжился, медленно набирая давление. Разрядил всех вопль