Гений из Гусляра (сборник). Кир Булычев

ответил Лев Христофорович.

      – Кто же так вторгается?! – воскликнул Удалов. – Почему они нас не угнетают, не уничтожают? Почему все происходит наперекосяк? Я о таком не читал!

      – Мы настолько привыкли к тому, что наша история состоит из вторжений, уничтожений и угнетений, – ответил Минц, глядя в окошко, где все еще летал кругами космический корабль, – что не допускаем мысли об ином поведении и иных целях. Хотя именно об этом много лет назад талдычили советские писатели-фантасты.

      – На то они и есть советские фантасты, – возразил Удалов.

      – Мы вас воспитываем добрым примером! – приоткрыв дверь, крикнул изгнанный зефир.

      – Вы думаете, что нам нужны добрые примеры?

      – Они всем нужны.

      Удалов сжал виски ладонями. Нет, это не укладывалось у него в голове. И он не был исключением. С тех пор как над Великим Гусляром появились космические корабли зефиров, многие задавались вопросом: «Зачем нам такое счастье?»

      В первые дни после высадки инопланетян горожане нарадоваться не могли на гостей – и помощники, и добровольцы, и спасатели! Все помнили о том, как, сорвавшись с высокого тополя, погиб зефир, который пытался снять оттуда глупого котенка.

      – Пожалуй, – заговорил Минц, шмыгая носом и похрипывая, – им надо было брать за все плату. Хотя бы символическую. Мы бы легче к ним привыкли. Зря они упорствуют в том, что добрые дела – цель их существования. У добра должен быть предел. – Минц имел в виду ужасную историю, случившуюся вчера. Один пенсионер, ветеран, придушил зефира, который принес ему перед сном шлепанцы.

      С утра город затаился, опасаясь репрессий. Но репрессий не последовало.

      Руководство зефиров принесло искренние извинения пенсионеру за то, что покойный зефир спровоцировал его на резкие действия, и подарило новый холодильник «Филипс» с доставкой на дом.

      – Чувствую я, – сказал Удалов, – что надвигается роковой момент.

      – Вы уверены? – спросил из коридора зефир-шахматист.

      – Улетайте от нас, по-хорошему прошу, – сказал Удалов. – Не можем мы отвечать добром на добро. Не умеем. Не приучены.

      – Нет, – возразил шахматист. – Мы согласны на жертвы. Но мы верим в добро.

      Удалов вздохнул и вышел на улицу.

      Темнело.

      За столом сидело несколько соседей Удалова. Они держали в руках костяшки домино, но игру не начинали. Вокруг – на траве, в кустах, на ветках тополя – расположились зефиры-болельщики.

      – Давайте, друзья, начинайте! – крикнул один из них.

      – Гру-бин чем-пи-он! – закричал другой зефир из группы поддержки.

      – Нет, я так больше не могу! – завопил Грубин и, вскочив, метнул костяшки в своих болельщиков.

      – Да гнать их надо в шею! – закричал Синицкий. – Они моему внуку все уроки делают и даже на контрольных подсказывают. Школа уже достигла стопроцентной успеваемости!

      И тогда могучий Погосян тоже кинул в пыль костяшки, обернулся, неожиданно подхватил под мышки двух зефиров и выбежал на середину двора. Одного за другим он швырнул их в вечернее небо, где завис космический корабль.

      – И чтоб