Вангелия. Анна Берсенева

не шуршала, – возразила Вангелия. – И ничего я не слышала.

      – Слышала!

      – Не слышала!

      – А как тогда узнала, где я спрятала?

      – Не знаю!

      Тут Вангелия, кажется, сама удивилась. Мирославу показалось, что она посмотрела вопросительно, но не на него и не на Зорицу, а как будто бы на себя. Внутрь себя.

      Но тут же этот ее странный взгляд сделался обычным, как у всех девчонок, – немного веселым, немного беспечным, немного вредным.

      – Мне домой пора! – Вангелия махнула рукой. – Скоро отец придет – надо его покормить.

      И не глядя больше на Зорицу с Мирославом, побежала к своему дому, который стоял в конце улицы. Мирославу жаль стало, что она убежала. Все-таки она была особенная девчонка, эта Вангелия. И то, что она могла вот так вот, не глядя, найти любую спрятанную вещь, было лишь еще одним тому доказательством.

      – Может, она колдунья? – на всякий случай спросил он у сестры.

      – Не, – возразила Зорица. – Колдуньи злые, а Ванга хорошая.

      Обедал отец всегда молча. Он и жил в основном молча. А о чем говорить? И так все ясно: жизнь тяжела, и это никогда не переменится, завтра будет так же, как сегодня, и надо благодарить Бога, если не хуже.

      Ванга подала отцу миску с таратором – холодной похлебкой из кислого молока с огурцами – и кукурузную лепешку. Это был хороший обед, сытный. Хоть жили они с отцом бедно, но поесть в доме всегда было что, и Ванга гордилась тем, что ведет хозяйство как взрослая. Наверное, и мама так же вела бы дом, если бы не умерла, родив ее; так иногда думала Ванга. Да нет, при маме все было бы, конечно, по-другому – лучше, богаче, радостнее. Может, и отец был бы хоть чуточку повеселее, хоть иногда бы улыбался, а так – Ванга не помнила ни одной его улыбки. Он только усмехался иногда, да и то невесело.

      – Трудно тебе одной с хозяйством? – спросил вдруг отец.

      Он уже доел таратор и вымазывал миску остатком лепешки.

      – Нет, – пожала плечами Ванга. – Я же все умею.

      – Да и какое у нас хозяйство? – усмехнулся отец. И без перехода сказал: – Ванга, я решил жениться.

      – А… на ком? – удивленно спросила Ванга.

      Соседки часто судачили, что Панде Сурчеву надо бы жениться, негоже мужчине без жены, и дочка его слишком мала, чтобы одной справляться с хозяйством. Но рассуждая таким образом, они всегда добавляли: только кто ж за него пойдет, за бедняка и батрака?

      Потому Ванга и удивилась отцовскому решению.

      – На ком ты хочешь жениться, папа? – повторила она.

      – Еще не знаю, – ответил отец. – Буду искать невесту.

      – Не знаешь – и женишься?

      Ванга изумленно посмотрела на него. Отец не ответил.

      После обеда он снова ушел в поле, где батрачил на хозяина. А она думала о его словах до самого вечера. И вечером, когда он вернулся и лег спать, думала тоже. Голова у нее стала горячая от этих дум, от вопроса, на который не находилось ответа в ее голове…

      Ванга потихоньку прошла