Подует ветер. Алекс Норк

Гильберт шел за ним.

      По пустой улице. В дешевом черном слишком длинном для него пиджаке. И Фрэнк замер, глядя издали в его спину. Он должен был догнать и пойти рядом. Он знал, что был должен… От каких-то небольших поступков зависит вся жизнь, и человек становится или не становится, чем должен.

      – Душно что-то, – сказал Гамильтон, снимая пиджак. – Ты долго собираешься здесь оставаться?

      – Нет, я уже хотел идти. А кого хоронили?

      – Дочку моих знакомых. Ее укусила змея.

      – Настоящая змея, Фрэнк?! Ее поймали?

      – Нет. Наверно уползла назад в пустыню.

      – Когда это случилось?

      – Вчера, когда мы сидели с тобой в ресторане.

      – Боже мой! – Гильберт сел на каменный бордюр и закрыл голову руками. – Боже, какая нелепость. Несчастный неповинный ребенок. Как все чудовищно и дико в этом мире, Фрэнк! – Он резко встал и посмотрел на Гамильтона влажными, полными боли глазами.

      Неправда, что глаза умеют говорить – они умеют и кричать – странным беззвучным криком.

      – Успокойся, пожалуйста, – Гамильтон сделал шаг и положил руку на угловатое плечо Хьюза, – никогда нельзя предаваться отчаянию.

      Тот опустил голову, а потом медленно покачал ею из стороны в сторону.

      – Ты не прав, Фрэнк, – произнес он почти спокойно и снова повел головой, – ты не прав… Отчаяние одно из чувств, данных людям природой, и мы не можем его отвергать. – Он вдруг поднял голову и посмотрел открыто и ясно. – Нельзя принимать мир – каким есть. Он гадок настолько, насколько мы сами ему это позволяем. – И Фрэнк вдруг почувствовал силу в его худом неуклюжем теле.

* * *

      Как ни печален был этот уже клонящийся к вечеру день, но Гамильтону все-таки нужно было вернуться в управление и довести до конца разные дневные мелочи. Около часа он потратил на просмотр сводок и отчетов, потом снова возился с торговцем наркотиками. Обыск в доме у того не дал никаких результатов, и допрос снова ни к чему не привел.

      Два раза он разговаривал с полицейским управлением штата, где настаивали на тщательном патрулировании автострады, потому что разыскиваемые преступники до сих пор не были пойманы и мотались где-то неподалеку.

      Под конец заявился Терье.

      – Я только что с патрулирования автострады, – бодро объявил он.

      – Это достаточно отметить у дежурного, – недружелюбно ответил уставший Гамильтон.

      – Я так и сделал, сэр.

      После этого сообщения Терье замолчал и, улыбаясь одними блестящими белками, уставился на лейтенанта.

      – А-а, – подождав немного, протянул тот, – так значит, ты просто зашел вечерком поболтать к начальнику?

      – Не совсем, сэр, я хотел доложить об одном наблюдении.

      Гамильтон как раз подумал, что придется сегодня звонить маме и рассказывать о бедной Джейн… впрочем, можно было отложить это и на завтра, там у них уже ведь поздновато, а ему сегодня необходимо зайти за покупками, в доме нечего есть.

      – Очень странная машина, сэр.

      – Что?

      – Очень