Дама непреклонного возраста. Маргарита Южина

придушили. Представляешь?

      Татьяна поцокала языком и пригорюнилась. Зинаида сначала тоже решила запечалиться, но потом вдруг уставилась на Боеву цепким взглядом.

      – Слушай, Татьяна, а ты откуда знаешь такие подробности? Прям и милиция тебе все рассказала, и дочь нечаянно проболталась, да еще с подробностями!

      Татьяна возмущено вспрыгнула со стула:

      – Ни фига себе нечаянно! Я ж тебе говорю – я по этому делу работаю! Даже и папку завела! Подожди-ка…

      Боева унеслась куда-то в комнату, и вскоре оттуда послышался такой шум, будто опрокинулся шкаф со всей библиотекой. Может, так оно и было, но через минуту Татьяна стояла перед подругой и прижимала к груди тощую красную папку.

      – Вот, смотри, видишь? «Де-ло»! Это я написала.

      На папке и в самом деле красовалась надпись, выведенная от руки.

      – Дай посмотреть.

      – Ага, дай ей! – отступила на шаг Татьяна, еще крепче прижимая папку. – Сейчас сама почитаю, это ж документы, а не каракули какие. Вот, слушай. «Я, Боева Татьяна Викторовна, в трезвом уме и твердой памяти заявляю, что мной проведена огромная работа. Я выяснила, что неизвестным злостным преступником, прямо скажем, негодяем, был сильно избит Боев Вадим Николаевич. И совсем насмерть была уничтожена Софья Филипповна Рудина. Работа продолжается». – Татьяна тяжело вздохнула, будто только что и впрямь провела тяжкую работу. – Видала? Вот и думай. Конечно, я-то думать не стала, сразу за дело взялась, только у меня слабо получается, я же не сыскарь. И времени не хватает, я ведь работаю. Поэтому ты для меня сейчас – палочка-выручалочка. Мы с тобой здесь все перевернем! А то пока нас всех не передушат, никто и не пошевелится.

      Зинаида приосанилась. В сыскном деле она считала себя матерым волком: раскрыла же одно преступление, а чем это хуже? И мозги у нее варят получше Татьяниных. И начальником по кадрам быть очень хочется, то есть менеджером. А там кто его знает, может, и ее в Англию возьмут, не одному же Игнатию Плюху по заграницам мотаться.

      При воспоминании об Игнате губы у Зинаиды невольно растянулись в блаженную улыбку, а потом скорбно провалились вниз. Это ж надо – он на Нюрку клюнул! Нет, определенно надо себя загрузить новой работой!

      – Татьяна! Я думаю, нам прямо сейчас надо отправиться на место преступления. Я имею в виду – в театр, – решительно поднялась она.

      – Ты чего? Чаю обпилась? – чуть не подавилась Боева. – Кто тебя туда пустит, в театр-то? Сегодня же суббота! А у нас, если показов нет, никого по субботам в театр не пускают, таково распоряжение Ивской.

      – Слушай, а чего тут думать? – вдруг сообразила Зинаида. – Может, сама Ивская все и творит? Убивает, избивает…

      – Ой, ну ты совсем… – обиделась за начальницу Татьяна. – Да на фига ей такое надо?! Знаешь, она у нас какая, Елена Сергеевна! Да она… Она мухи не обидит!! Она – святой человек, чтоб ты знала! Нет, надо же такое выдумать! Ты вот людей не знаешь, а еще судить берешься!

      – А я тебе говорю, самые коварные преступники – как раз те, на которых никто подумать