Убей меня своей любовью. Маргарита Южина

вот совсем недавно, кажется, к ним пришел этот недотепа Дуся… ах ты, господи прости, Евдоким Петрович! Пришел и прочно прилип на месте санитара, потому что ни на что более высокое никак не тянул. И ведь все его устраивало – и нищенская зарплата, и пренебрежительное отношение коллектива, и полное отсутствие перспективы. Глядишь, мужик и прожил бы до глубокой старости возле своих носилок. Так ведь нет! Судьба так хвостом мотнула, что оказался этот олух чуть ли не самым богатым человеком в городе. И за какие такие заслуги? Ведь палец о палец не ударил! Да и деньги, похоже, Филину и не требуются вовсе. Ему такой загородный дом в наследство достался – дворец! А он в своей хрущевке с матушкой проживает, на работу в троллейбусе ездит, одевается, как новорожденный, – в одну фланель! Да еще и девчушку усыновил – подкидыша. Хоть бы о ней побеспокоился – переехал бы в коттедж. Так ведь нет! Вот Матвею Макаровичу привалило бы эдакое счастье, так он бы… он бы…

      – Матвей Макарыч! Ну где мне лечь-то? – пробасил над ухом новорусский господин Корейко.

      – А вот сюда и ложись, – точно старая нянюшка, кинулся к шкафу главврач, выудил оттуда подушку и плед. – Вот, наволочка чистенькая, я ее только сегодня поменял… А чего, ты говоришь, тебе дома-то не отдыхается? Матушка твоя шалит? Замуж выскочила? Взял бы путевочку да и мотнул куда-нибудь на острова, раз такое дело. Мы ж тебя на работе в декрет отпустили, чего ж не отпустить – какой из тебя работник-то?! Ты и раньше-то не сильно надрывался – не поймешь, кто кого на носилках таскал – ты беременных или они тебя, а уж теперь-то!.. Ты ж у нас теперь только числишься… – завистливо перекривился Беликов, но тут же опомнился от собственного словоблудия, немедленно поник головой и сердечно добавил: – Я, Дуся, в хорошем смысле этого слова, ты ж понимаешь.

      – Я понимаю… – кряхтел Филин, устраиваясь удобнее на кожаном диване. – Только никак нельзя мне сейчас на острова. Кастинг у меня.

      – О господи… – осел главный. – Так ты теперь и в большое искусство сунулся? В кинофильмах, что ль, сниматься собрался? Или бульонные кубики рекламируешь? Или… Дуся! Не пугай меня, я умный, я сам догадался! Ты купил киностудию! Евдоким офф корпорейшен! Да?

      – Да чо вы мелете, в самом-то деле?! – сморщился Евдоким. – Ну какие кинофильмы?! У меня теперь дома знаете какая студия?! Тут уж не до бульонных кубиков…

      Матвей Макарович недоверчиво похлопал глазами, и Дуся, тяжко вздыхая, поведал ему – как непросто живется молодому, холостому мужчине, когда у него в кармане наследство богатого родителя.

      Как оказалось, маменька Евдокима – Олимпиада Петровна, одинокая прелестная особа шестидесятого размера и примерно такого же возраста, решительно намеревалась выйти замуж. И не просто так, а непременно, чтобы со свадебным путешествием на Мальдивы. Слава богу, деньги у нее имелись, жених тоже как-то скоренько нарисовался, но была одна загвоздка – никак не могла она внучку Машеньку на своего безголового сынка оставить. А вот тащить на Мальдивы маленького ребенка, которому только-только ожидается годик от