Россия 2020. Голгофа. Александр Афанасьев

особенно бойко – денег у людей нет. На перекрестке раскрылилась, разухабилась блатная, черная «Приора», через раскрытые дверцы летел тюремный шансон. Вот и эти повылазили из своих нор, снялись со своих крыток, выползли из подполья. Мутноглазая, татуированная рвань, человеческий осадок во взбаламученном до предела озере страны. Углы[7]. И смеют еще… вон, флаг русский с гербом. Возьми таких – будут рубашку на себе рвать, говорить, что русские и за русских. Хотя на самом деле – все, что им нужно, это такой вот рынок, чтобы обирать беззащитных старух и селян.

      Хотя ради этого с татарами, с кавказерами они бьются – кость в кость.

      Руки человека сжались в кулаки. Как же дожились-то до такого?!

      Трамвай шел дальше. Трамвайное депо, гнилые переулки, деревяшки – там сейчас тоже полно беженцев. Бетонный частокол новостроек на горизонте. Милицейские «уазики» на дагестанскую моду, со снятыми верхними половинками дверей, торчащими из окон автоматными стволами. Автоматов здесь было много – столица русского оружия, как-никак. Хватало и машин – все-таки нефть тоже здесь есть. Стальная, рывками текущая, переругивающаяся сигналами река.

      В центре, на кольце, за две остановки, человек сошел. Просто хотел пройтись…

      Бывший драмтеатр, превратившийся теперь в приют для беженцев. Опаленный огнем минарет новой мечети ниже, исклеванные пулями стены. Горелые пепелища за спиной – там были старые, деревянные дома, предназначенные к сносу с сорок седьмого года. Бой здесь был знатный, били трассерами, все деревянное горело. Вот и снесли, получается…

      Дальше – проулками. Побитые «Газели», стоящие вокруг них, поплевывающие, смолящие дешевые цыгарки мужики. Битые стекла магазинов, под которые перестроили все первые этажи домов. Половодье уличного торжища, начинающееся у бывшего цирка. Его тоже подожгли – харам. Смотреть цирк – харам…

      Харам…

      Ни одного целого окна. Когда началась вакханалия, простые люди, обычные простые люди бросились на штурм магазинов. Хапали заполошно, жадно, весело, иногда кроваво. Тащили то, чего в жизни не могли себе позволить, то, что дразнило взгляд каждый раз, когда проходили мимо. С варварским восторгом освобождались от тяжелой, горбатой жизни и думали, что все впереди. А впереди оказались ваххабиты, гарцующие по городу тачки с автоматным огнем из окон. Подломленные автоматы с завода, военных и ментовских складов, ружья. Когда отхлынуло – наступило протрезвление, больное, беспощадное, страшное. Вытащенную с раздолбанной камнем витрины шубу теперь продавали за бесценок, меняли на канистру бензина, на машину дров и не могли сменять. Уезжали из города, кое-как строились в пригородах, захватывали пустые дачные участки. Кто-то уже готовился зимовать, прорубал в форточке дыру, ладил буржуйку…

      Человек продвигался вперед. Мимо бабок, мимо женщин, мимо семечек и пирожков, мимо развешанных на заборах вещей, которые никому не были нужны. Продвигался вперед, в людской круговерти, в беспощадном вихре, захватившем всю страну. К цели, которая

7

Уголовники, блатные.