Смертное Камлание. Николай Басов

быть, вы тоже не вполне понимаете ту ценность работы по выбранной вами теме, которую вам предоставили партия и советский народ?

      – Это я понимаю. – И снова, как уже было, у Рыжова закралось сомнение, что так можно говорить с вождем. Слишком небрежно, как-то легковесно прозвучал его ответ, словно он отмахивался от высказанного им соображения, словно вождь мог говорить какие-то банальности… по мнению Рыжова. – Только тему я не выбирал, товарищ Сталин. В двадцатом году мне приказали, и я стал этим заниматься. – Он позволил себе улыбнуться. – Лишь потом увлекся, и понял всю важность наших изучений. Ведь если мы не выработаем к ним правильного отношения, возможны искривления в их понимании простыми людьми.

      – Если явление единично, если оно имеет очень ограниченный круг свидетелей, всегда есть возможность его… замолчать, не заметить.

      – Но само явление от этого никуда не денется. И в другом месте, с другими свидетелями снова проявит себя.

      – Вы, кажется, спорите, товарищ Рыжов. Что же… это хорошо. Я давно ни с кем не спорил, только выслушивал очень разные мнения, – Сталин опять усмехнулся, на этот раз шире. Рыжов даже заметил, какие у него под усами желтоватые и неровные зубы.

      И еще, кажется, Сталин не досказал своей фразы, он собирался заметить, что потом он принимает решение, но… Он улыбнулся, и этим оборвал себя.

      А Рыжов тем временем думал, ругают его или… на особый лад, но все же… хоть чуть-чуть, но ободряют. Или хотя бы так – не особенно ругают.

      – Вы должны понимать, – Сталин вдруг стал серьезен, даже хмур, – что в той области, которой вы занимаетесь, много шарлатанов, много людей, которые только из-за тепленького места готовы изобразить перед начальством что угодно, лишь бы не прогнали. – Он помолчал, попытался, кажется, впервые рассмотреть все лица сидящих за столом людей по очереди. – Естественно, у нас возникло желание в этом разобраться, чтобы понять… А заодно, если получится, разобраться в теории вопроса, с каких идейно-теоретических позиций вы сами и ваши сотрудники этой работой занимаетесь?

      Рыжов хотел было что-то ответить, но не успел, и хорошо, что не успел, потому что вождь продолжил:

      – Тем более, как мне доложили, двое ваших работников были репрессированы, как социально чуждые элементы.

      – Оба моих сотрудника, которые вернулись из заключения без поражения в правах, товарищ Сталин, были восстановлены на прежнем месте работы, то есть в нашей группе, это правда. Но социально чуждыми они не являются, оба воевали в гражданскую…

      – Товарищ Троцкий тоже воевал в гражданскую, и неплохо воевал, надо отдать должное, но партия сочла необходимым от него избавиться. Как и от тех, кто придавал его нынешней работе фетишистское значение.

      Над этим столом с нежнейшей скатертью и тончайшим фарфором, кажется, разразилась гроза, а Рыжов этого и не заметил. Зато это очень отчетливо видели остальные. Даже кто-то из служивых молодцев сделал шаг в сторону Рыжова, он ощутил это движение всей спиной. Но мысль Сталина уже