Две свадьбы по цене одной. Маргарита Южина

же, дома еще не было. Ксения приняла душ и сразу же залезла под одеяло. Снова вспомнился сегодняшний бассейн и та далекая речка.

      Однажды на берегу они с девчонками нашли маленького котенка. Вернее, даже не нашли – кот пищал тоненько и громко, потому что невесть как залез на самую верхушку дерева, а слезть оттуда боялся. Девочки стояли внизу и хныкали – забираться на такую высоту никто не отваживался. А она, Ксюшка, полезла. Хотя по деревьям лазить тоже не умела. Ей даже страшно не было, она просто об этом не думала – вверху сидел несчастный маленький котенок, и спасти его было некому. Конечно, она его спасла! Разодрала платье, поцарапала руки и коленки, котенок еще и добавил, но ведь она долезла! И спасла! И не могла не спасти, она могла все! И все считали ее героиней двора. И никто не сомневался, что достать котенка могла только Ксюшка. И такое это было замечательное чувство – вера в себя! И когда другие в тебя верят, тоже здорово. Хлопотно, правда, но… Надо же – вера в себя… И когда же это она ее потеряла? Где? У нее ведь и в самом деле стал виноватый взгляд, неуверенный голос, желание всем угодить, не помешать, не разозлить… Почему? Кто такое посеял? Неужели любимый и единственный Ленечка? Но ведь он ее так любил! Она помнит, он дарил ей подарки, цветы, кольца… И требовал, чтобы она непременно надевала их все одновременно – «Пусть все видят, ты у меня лучше всех одета!». Он так радовался, когда она себе шила удачные платья – «Пусть все видят, у тебя фигура лучше всех! Пусть завидуют!», и еще: «Надень то платье, в обтяжку, пусть видят, что ты даже после Димки не расползлась!» А потом: «У нашего Володьки жена такая старая, я б с ней и дня жить не стал – позориться. А ты у меня еще ничего, держишься. Он мне обзавидуется!» Неужели дело было не в кольцах, не в фигуре, а в том, чтобы «все видели», чтобы Вовка «обзавидовался»? И когда стало нечего показывать, Ленечка тут же нашел себе новый эталон, новый предмет для зависти друзей… Нет, это, конечно, Ксения сама виновата. Надо было лучше за собой следить, подтяжку какую-нибудь сделать, волосы нарастить… А с другой стороны, а если бы она заболела? И вот еще – Володька-то со своей не молоденькой женой живет, и любит, и нарадоваться не может, и никаких морщинок не замечает, и плевать ему на все, что думают о нем такие, как Ленечка, а вот…

      Ксения даже не заметила, как уснула, не слышала, как тихо пришел Димка, сунулся к матери в комнату и тихонько спросил:

      – Мам, это ты всхлипываешь?.. Во сне, что ли… – потом заботливо поправил одеяло и на секунду прижался губами к мокрой материнской щеке.

      Утром Ксения проснулась со странным чувством чего-то светлого и хорошего с одной стороны и гадкого – с другой. Она долго пялилась в потолок и пыталась вспомнить – чего такого произошло вчера замечательного, что даже сегодня губы растягиваются в улыбке.

      – Ага, вспомнила! – шепнула она себе. – Вчера этот смешной Майкл сказал, что я очень красивая, вот! А гадость отчего?

      Вспоминать долго не пришлось. Неприятный осадок оставил Лидкин начальничек, который, по скудности ума конечно, решил, что она непременно хочет захомутать интуриста.