Две половинки темной души. Ольга Володарская

как у тебя идут дела? – поинтересовалась Таня.

      – Ок, – услышала она привычный ответ.

      – Покажешь журналы, для которых снимался?

      – Нет с собой.

      – В Интернете.

      И снова «ок». Данила оказался не очень разговорчивым. Может, потому, что плохо знал язык?

      Вскоре Рома, извинившись, вышел из-за стола. Решил проведать маму. А веселье продолжилось без него.

      Глава 8

      Рома тихонько повернул ручку на двери и на цыпочках вошел в номер. Это был «сьют», состоящий из двух комнат. Роман заглянул в ту, где спала мать. Она лежала на кровати, накрывшись одеялом. Оно оказалось подтянуто так высоко, что закрывало уши. У Любови Михайловны была такая привычка – зарываться в одеяло лицом, но так как в духоте спалось плохо, она немного его опускала, чтобы высунуть нос.

      Подойдя к кровати и наклонившись, Рома прислушался к ее дыханию. Ровное, привычное, значит, все хорошо. Мама совсем не храпела. Это было, конечно, неплохо (он читал где-то, что храп опасен для здоровья), но ему было бы спокойнее, издавай она какие-то звуки во время сна. Тогда он знал бы, что она жива. А у Ромы всякий раз, как он заходил к ней, сердце сжималось от страха: почему так тихо, вдруг умерла?

      Он вышел, прикрыв за собой дверь. Но не покинул номер, а проследовал в ванную, чтобы почистить зубы. После вина во рту был неприятный привкус. Роман почти не употреблял алкоголя. Три раза в году выпивал фужер шампанского – на Новый год, Восьмое марта и мамин день рождения. Напиток этот ему нравился на вкус, а вот его действие нет. После шампанского его со страшной силой клонило в сон, а потом начиналась изжога. На банкетах он пил вино. Вернее, делал вид, будто пьет. Отхлебывал по граммулечке. И за весь вечер, дай бог, принимал «на грудь» граммов двести. Он пробовал совсем отказаться от спиртного на торжественных застольях, но пришел к выводу, что легче делать вид, что пьешь, чем объяснять, почему не пьешь. С Ильей бы точно долго препираться пришлось. А сколько таких, как он?

      Почистив зубы, Рома вышел из ванной. Хотел сразу пройти к выходу, но вернулся в комнату матери. Вспомнил, что не проверил, есть ли у нее вода под рукой. Вдруг понадобится, чтобы таблетку запить?

      Воды на тумбочке не оказалось, и Рома принес ее из мини-бара.

      Пора возвращаться в банкетный зал, но не очень хотелось. Из-за Ильи, наверное? С ним были связаны самые неприятные детские воспоминания.

      Рома ненавидел себя ребенком. Ненавидел настолько, что, если бы была возможность, он стер бы память, лишь бы она не выдавала картинки из прошлого, от которых у него в лучшем случае к горлу подступал комок. Его мутило от самого себя. Воротило от собственной никчемности. Но это еще цветочки. Иногда Роме хотелось разбежаться и удариться головой о стену. Чтобы все воспоминания из нее вышибло!

      Когда его усыновили, он понял, что у него начинается новая жизнь. Радовался страшно. Хотя немного комплексовал. Считал, что на его долю выпало незаслуженное счастье. Боялся разочаровать новых родителей. И все равно положительные эмоции превалировали.