Сага о Рорке. Андрей Астахов

готы возятся с этим ублюдком Аргальфом и его рыцарями, – произнес он презрительно. – Все дело в том, что они христиане. Скажи, ведь Ингеборг тоже нахваталась от тебя этой дури, которую ты зовешь христианством?

      – Да, благородный Браги. Святой отец Адмонт сам крестил ее величество и маленькую Аманду – да защитит ее Бог от всех врагов!

      – Достойные братья, помните ли вы ярла Улафа Хаммергриммсона? – обратился Браги к своим товарищам. – Это был славный боец, пока в его свите не завелся какой-то дрянной ирландский монашек. Он так задурил Ульфу голову, что тот принял крещение и стал христианином.

      – Перестал ходить в походы, – добавил Ринг.

      – Раздал всех жен дружинникам, оставив себе только Брюн, – напомнил Вортганг.

      – Отдал заезжим монахам кучу золота! – со смехом сказал Эймунд.

      Один только Хакан Инглинг промолчал: Ульф Хаммергриммсон был дядей его матери.

      – Хорошо, что вы это все помните, – продолжал Браги, – потому что Ульф перед смертью все-таки вспомнил, что он викинг. Я стоял рядом с его смертным ложем и видел все. Ульф умер с мечом в руках, как и подобает.

      – Теперь душа его в Вальгалле! – воскликнул Вортганг.

      Отец Бродерик чуть заметно улыбнулся.

      – Чему ты смеешься, монах? – недовольно спросил Браги.

      – Прости меня, преславный ярл, но я вспомнил, что сказал мне достойный брат Колумбан, исповедник блаженной памяти ярла Ульфа, в крещении Кристиана.

      – И что же?

      – Эфес меча напоминает крест, которому мы, христиане, поклоняемся. Брат Колумбан еще говорил, что в рукоять меча покойного ярла были вделаны святые мощи – обрывок ризы святого Николая и…

      – Вздор! – недоверчиво воскликнул Железная Башка. – Мало ли что вообразил себе этот ирландский заморыш! Ульф был настоящий викинг и умер с оружием в руках.

      – Но перед смертью он посвятил свой меч Иисусу Христу, – возразил монах.

      – Неправда! – Браги осушил кубок меда, чтобы залить закипавший в нем гнев. – Не зли меня, посол, не испытывай судьбу.

      – Я и не думал. Придет время, и свет спасения воссияет для тебя, преславный Браги, так же, как воссиял он для Ульфа. Может статься, ты не примешь святого крещения, но ты увидишь Бога в славе, и это откроет для благодати твое сердце.

      – Браги Ульвассон станет христианином? Ха-ха-ха! Да ты безумен, монах! Чтобы я отрекся от веры моих предков? Мои отец и мать верили в обитателей Асгарда, и я в них верю. Я не променяю пира в Вальгалле на жалкое прозябание в царстве мертвых мерзкой старухи Хэль!

      – Прими нашу веру, и попадешь в рай.

      – В христианский рай, где нет пиров, где рабы и воины сидят под одним деревом и жуют кислые яблоки, где нет меда и песен о подвигах? Уволь меня, монах, от такого счастья! Эй, Торки, еще меда послу…

      Отец Бродерик покорно принял полный кубок. Он понял, что ярл начал злиться. Теперь спорить с ним становилось опасно, все равно что играть с тигром. Как истинный миссионер, отец Бродерик всей душой