Секс, ложь и фото. Светлана Алешина

покосившимися ступенями и кривыми оконными рамами. Несмотря на шаткость и затрапезный вид, домик хранил какое-то неуловимое очарование. Очарование старины, как определила я для себя.

      После первого же сигнала клаксона дверь отворилась, и одетая в нутриевую шубу Оксана вышла на крыльцо. Она приветливо улыбнулась мне и поспешила к машине.

      – Молодец, – похвалила я ее, – оперативно.

      Ее лицо хранило следы вчерашнего переутомления: она не выспалась.

      – Так, едем прямо, – устраиваясь в кресле, сказала она, – дальше – покажу.

      Оксана откинулась на спинку и, достав пачку «LМ», вопросительно посмотрела на меня.

      – Вагон для курящих, не волнуйся, – кивнула я, трогаясь с места.

      – Неплохая тачка, – похвалила она. – Сама заработала или предки подарили? А может…

      – Нет, – прервала я ее, – всему, что я имею, я обязана только себе и «Никону».

      – Это твой парень, что ли? – не поняла она.

      – Да какой парень, – усмехнулась я, – «Никон» – это фотоаппарат.

      – Ты че, тоже фотохудожник, – она уважительно посмотрела на меня, – как Александр?

      – Вроде того, – кивнула я. – А вообще-то таких, как я, называют папарацци. Мне это больше нравится.

      – Это которые Диану убили? – Оксана сделала презрительную гримасу.

      – Никого они не убивали. В истории гибели Дианы еще много неясного.

      – Здесь направо, – подсказала Оксана.

      Я чуть не проскочила поворот.

      – Может, ты мне скажешь дорогу, а то, не ровен час, врежемся куда-нибудь? – занервничала я.

      – Не знаю, как называется это место, – эмоционально произнесла Оксана, – въедем на гору, там покажу, куда дальше.

      В конце концов оказалось, что едем мы в направлении поселка «Новый», что на Соколовой горе. Мы выехали к КП ГИБДД, свернули направо, попетляли по серпантину загородной дороги и, обогнув деревянные одноэтажные домишки, попали в современный даже по западным меркам поселок.

      Здесь не было ни деревянных домов, ни одноэтажек. Единственным недостатком поселка, как мне показалось, явилась большая плотность застройки: дома лепились один к другому. Я вспомнила, что закладывался поселок в самом начале перестройки, когда землю под строительство выделяли еще по старым нормам – четыре сотки на строение. Тем самым сводилось на нет стремление владельцев к обособленности.

      Дюкова прервала мои размышления.

      – Приехали, – сказала она.

      Я огляделась. В десяти метрах от проезжей части начинался участок, а еще через такое же расстояние, за высоким ажурным забором, возвышалось краснокирпичное двухэтажное строение, напоминавшее узкими стрельчатыми окнами готический замок, но одновременно походившее своей тяжеловесностью и приземистостью на замок романский.

      – Значит, здесь обитает знаменитый фотохудожник Александр Шилкин? – Я посмотрела на Дюкову.

      – Здесь, – кивнула она. – Ну что, пошли?

      – Куда?

      – Разве ты не к Шилкину приехала? – удивилась она.

      Я отрицательно покачала