Наваждение. Андрей Бурцев

который в «генеральском» доме живет? Дважды лауреат Государственной премии? Везет же мужику, два раза банк снял. Подфартило!

      – Чего ж сразу подфартило, – как будто обижаясь за жителя своего участка, возразил Ляшко. – Честно заслужил человек. Заработал.

      – А ведь еще неизвестно, сколько тыщ он отхватил на секретных проектах. За них-то премии тайным порядком дают, – со знанием поведал Сухоногов. – Так, говоришь, скандалит научная интеллигенция?

      – Не знаю. Его соседка так говорит.

      Капитан снисходительно посмотрел на него.

      – Небось, клятвенно обещал ей на сигнал отреагировать?

      Ляшко кивнул.

      – Распустил ты их. Ну, хорошо, можешь не напрягаться. Я сам завтра туда схожу. Значит, «генеральский» дом. Девятнадцатая квартира.

      – Это у нее. Профессор в двадцатой живет.

      – Будь спок, разберемся! Не забывай, когда-то я сам по твоему участку топтался. А с тебя бутылка.

      Капитан усмехнулся, заметив, как нахмурился Ляшко.

      – Ладно, шучу. Но отпуск ты все-таки зажилил…

      Сухоногов оставил скоросшиватель и папку в покое, слез со стола и направился к выходу.

      – Да, кстати, хотел спросить, – не дойдя до порога, он обернулся. – К тебе вчера визитеры приходили, это насчет брата твоего? Что, вести есть?

      Второе, в точности такое же дежурное упоминание об Олеге вызвало у Анатолия Ляшко чуть не скрежет зубовный. Он непременно послал бы Сухоногова куда подальше, будь они равны по званию.

      Его так и подмывало ответить Сухоногову в издевательски-раболепном тоне: «Как только что-нибудь станет конкретно известно, вам, товарищ капитан, я сообщу об этом в первую очередь…»

      – Пока ничего, – вместо этого смуро ответил Ляшко.

      – М-да, не повезло парню. И чего он в этот Афганистан сунулся?

      – Сунули, не спросили, – немного зло ответил Анатолий.

      – Ладно, не обижайся. Все образуется.

      Кислая мина Сухоногова быстро сменилась на привычное выражение благодушности и беззаботства.

      – Кстати, я тут с приятелем недавно встречался, – вспомнил капитан. – Он в командировку приезжал, сам в Ленинграде живет, в прокуратуре работает. Рассказывал жуткие истории про афганских крыс. Тебе рассказать? Не слыхал?

      Ляшко посмотрел на него, как на безумца. Настроение было вконец испорчено. Ему уже не хотелось никакого отпуска и никакой рыбалки. Он и так старался лишний раз не думать о брате, который, скорее всего, погиб. Опять представил слезы матери, отлитый из печали взгляд отца, и стало так же тяжко на сердце, как в тот день, когда им прислали извещение. Только все начали привыкать к потере, а тут опять – какие-то вопросы, какие-то непонятные визитеры…

      Анатолий мотнул головой, давая понять, что ему не интересен никакой рассказ, но Сухоногов деликатностью не отличался и понял его жест по-своему, как ответ на последний вопрос. Он вернулся обратно за стол и с воодушевлением начал рассказывать:

      – Короче, у них там взяли шайку мерзавцев, которые под