Возвращение в Египет. Владимир Шаров

не будет ничего, кроме неба.

      Коля – дяде Ференцу

      Вчера я спросил кормчего, когда на Руси началось странничество и отчего любая власть так ненавидит бегунов. Он сказал, что давно – появились первые святыни, и люди с молитвой на устах пошли от одной к другой. Нелады же с царями из-за сыска беглых. Когда власть навечно сделала крестьян крепкими земле, бегуны признали ее за антихристову.

      Коля – дяде Святославу

      Кормчий не ценит прошлого, знает за ним один только грех. Не раз он спрашивал меня, для чего я веду дневник, задерживаю, ничему не даю уйти. Я отвечаю, что напор того, что вижу, чересчур силен, с ходу ухватываешь лишь контуры, остальное будто в тумане размыто или полустерто. Вечером же записывая, всё проживаешь по второму разу и что-то вдруг понимаешь. Говорю, что не думаю, что мой дневник мешает жизни идти своим чередом.

      Коля – дяде Степану

      Кормчий говорит, что грех, будто искуснейший охотник Нимврод, не отставая ни на шаг, идет по твоему следу: стоит решить, что ты оторвался, всё, можно не бояться – он тут как тут. Дальше, сколько ни моли, сколько ни проси о милости – быть тебе в его ягдташе.

      Коля – дяде Ференцу

      В основе странничества – убеждение, что силы человека невелики. От мира, который весь есть зло, сын Адама если и способен оторваться, то ненадолго. После изгнания из Рая грех, будто гиря, тянет, крепит нас к земле, оттого, не побежав, никому не спастись. Недавнее время – свидетельство этому. Всякий, кто раз в полгода-год уезжал, менял область, республику, город, – выжил. Теоретики учили о сметающей всё на своем пути волне народного гнева, в противоход ей Господь берег единственного несчастного человека. Того самого, что просто спасался бегством.

      Дядя Юрий – Коле

      Будто мул на веревке, мы вечно ходим по кругу собственного греха, меля муку, крутим и крутим жернова. Вконец устав, останавливаемся, молимся, чтобы хозяин дал напиться, насыпал овса. Каждый раз для нас это чудо, манна небесная, а недолгая передышка – стоянка на манер тех, что Израиль делал в пустыне.

      Дядя Юрий – Коле

      То же и с верой. Те, кто изобрел механические, солнечные и прочие часы, понимали ее по-гречески. Ничто никуда не идет, кружится и кружится на одном месте.

      Коля – дяде Артемию

      Кормчий говорит, что странники скитаются по миру всё равно что евреи.

      Молясь, меряют ногами нескончаемую дорогу и ждут, что вот однажды вострубит великая труба. Тогда, отозвавшись на ее глас, «придут затерявшиеся в Ассирийской земле и изгнанные в землю Египетскую и поклонятся Господу на горе святой в Иерусалиме» (Исайя 27:13).

      Дядя Юрий – Коле

      Земля для человека – искушение, соблазн. С нашей Святой Землей то же самое, просто ее сущность слегка прикрыта, задрапирована верой. Конечно, святость кое-где закрепилась, но и тут пятнами, неглубоко. Забыть про обетование и уйти нельзя, но врастать тоже нельзя: пропорешь корнями слой благодати – и обречен. Твой кормчий прав – остается одно: бежать, не останавливаясь и не замедляя