Возвращение в Египет. Владимир Шаров

университете, где меня ждали со спецкурсом по Гоголю, начинались каникулы. Таким образом, на всё про всё две итальянские недели. Если начну жаловаться, не верь, сама поездка – неслыханный фарт. Единственное, с чем не повезло – погода. Слава Богу, лекции я отчитал в первые пять дней на запасе, на кураже, а так каждый день жара за сорок. Даже местные едва передвигали ноги. Кто мог, растягивал сиесты с утра и чуть не до ночи, я же, как ты понимаешь, челночил без продыха. Как обычно, шел куда шлось. Ничего не искал, на что набреду, тому и радуюсь. Не скажу про другие города, но в Риме – тактика беспроигрышная. Когда совсем уставал, заходил в один из здешних храмов.

      Бог тут всегда рядом, Его дома везде. В городе Он главный владелец недвижимости. Церковные врата открыты с раннего утра, и для человека, который хочет к Нему обратиться, и для, подобно мне, праздношатающегося. В базиликах покойно, прохладно. Что еще надо после палящего солнца, после уличного шума и мельтешения? Часто случалось, что я вообще был в церкви один. Сидишь себе на скамье и хорошо, неспешно думаешь.

      Если нет службы, в храмах почти темно. Полосы света от окон узкие, вдобавок их дробят, раскрашивают витражи. Есть еще несколько десятков свечей, но они хилые, пламя на сквозняке чуть теплится. Из этого полумрака, хоть как-то его организуя, выступают лишь колонны да ребра сводов. Картины, что тут вместо икон развешивают по стенам, едва видны, а так, если что и можно различить – бронзовые таблички исповедален. На каждой – языки, на которых тебе готовы отпустить грехи. Когда-то Господь языки смешал, а теперь пожалел человека и нанимает патеров-полиглотов.

      Как-то в церкви Марии Маджоре мне пришло в голову, что земной мир – отличная иллюстрация к школьной задачке с бассейном и двумя трубами: по одной втекает, по другой вытекает вода. Все мы денно и нощно грешим, оттого давно бы потонули, захлебнулись во зле, но Господь в этих кабинках обреченно, с кроткой готовностью принимает наши покаяния, всех и каждого безотказно прощает. Я тебе когда-то рассказывал, что в Нежине слышал от приходского батюшки еврейский комментарий к Ноеву потопу. В нем говорилось, что вода, которая сорок дней и ночей лилась на землю, была не обычной дождевой, а крутым кипятком. Так вот, я уверен, что то была даже не вода, а просто Господь, устав от восторга, от безнаказанности, с какой человек творил зло, тогда первый и единственный раз попустил нашему греху излиться на землю. Я сидел на скамье и думал, что вот мы после исповеди, просветленные, радостные, выходим на улицу и тут же принимаемся за старое. Видел печального Господа, который однажды дал слово, что потопа больше не будет, и теперь вместо кары наладил отлично работающую канализацию. Вырыл выгребные ямы или даже по-современному – распланировал целые поля аэрации.

      Петр – Марии

      Гоголь по полдня и больше лежит на бортике древнего акведука, который примыкает к стене виллы Волконских и служит ей как бы террасой. Глаза прикрыты, веки, всё лицо от солнца ярко-красные, уже обгорели, но ему всё равно. Иногда кажется, что он дремлет, но нет, ноздри раздуваются, их крылья ходят, как