Парящая в небесах. Светлана Алешина

счет. Если разобраться, большинство народонаселения внимало речам его папеньки с полным и неослабевающим восторгом, тогда как для мало-мальски сообразительного человеческого существа набор фраз, используемых в надлежащих речах, показался бы просто полной абракадаброй.

      Но я если и испытывала некоторое недоумение, то скорее оно все-таки касалось именно его папахена и самого «дитяти». Поскольку, как бы ни сожалела я об умственных способностях тех, кто верил каждому слову из «проповедей», мне и в голову не пришло бы творить то, что творил Владинька.

      Два дня я наблюдала такие вещи, от которых меня тошнило, как от тухлой рыбы. Да и сам Владик с его «непроницаемым лицом» и ухмылкой, позаимствованной у Клинта Иствуда, казался мне существом низшего порядка. Куда более низшего, чем те, кого он почитал за «лохов».

      Воспоминания явно собирались загнать меня в плохое настроение. А оно и так оставляло желать лучшего.

      Моя мамочка, твердо решив, что я куда более самостоятельна, чем моя старшая сестрица, проживающая в столице в обществе мужа и хорошенькой дочки, отбыла в их направлении. Дом ждал меня абсолютно пустой и неприветливый, по этой причине я старалась бывать там еще реже – все равно за два лишних часа мне не заполнить его дыханием. Кроме того, это будет лишь мое собственное дыхание. А его я и так слышу, одиночества же практически не переношу.

      По причине полного вакуума в жилище, где ты никому не нужен, родные пенаты нисколько меня не манили. Правда, надо кормить попугая, ведь и он, бедняга, так же обречен на одиночество, как и я.

      Мысль о несчастной птице подействовала на меня как холодная вода утром.

      «Та-ак… Берем себя в руки, засовываем обидки на старшую сестрицу подальше – вообще нет на свете человека, который бы не страдал от старших. Старшие сестры и братья пребывают в непоколебимой уверенности в том, что они родились закономерно, а остальные, после них, появились на свет случайно, как ошибки природы, и по этой причине не имеют права на существование. Психология почти как у Владика Мещерского».

      – «… по этой причине можно заключить, что все подозрения в его адрес следует считать вполне обоснованными». Имена вписывать?

      – Хватит фотографий, – сказал Лариков. – Пусть сам разбирается, он и так уже достал.

* * *

      – Все, – выдохнула я счастливо. – Получите ваши «неоспоримые свидетельства», Андрей Петрович.

      Положила ему на стол папку.

      – Можешь идти, – кивнул он.

      – Неохота, – пожала я плечами. – Знаешь, там такая пустыня. Впору подумать об отшельничестве всерьез!

      – А попугай? – поднял он на меня глаза. – И Пенс опять же… Их тебе не хватает?

      – Попугай разгуливает по клетке, оповещая мир о своей красоте. Как всегда. А Пенс молчит и свято уходит домой, стоит лишь часам пробить полночь. Как привидение наоборот…

      Я вздохнула.

      – Но все-таки пойду. Долг перед попугаем превыше всего.

      – Завтра можешь поспать, – обрадовал меня Ларчик. – У тебя вид усталый. А с Мещерским я управлюсь