Парящая в небесах. Светлана Алешина

уверен не был.

      Если кто-то собирается изменить твою жизнь к худшему и ты знаешь, что исправить уже ничего нельзя, хотя бы опереди того, кто стремится это сделать.

      Измени ее сам.

      По крайней мере, ты сам обречешь себя на тернии. Пусть это называют гордыней – но ему такой ход по нраву…

* * *

      – И получается вот такая штука – взгляни-ка сам, Андрей!

      Я веером разбросала перед боссом результаты своих «творческих» изысканий.

      Он просмотрел фотографии, медленно перебирая одну за другой, потом поднял на меня глаза и присвистнул.

      – Ни-че-го себе! То есть господин Мещерский прав?

      – Как видишь, – подтвердила я.

      На фотографиях был высококачественный компромат. Борцы с наркотиками сами же и торговали ими. Если бы я захотела – я тут же подпортила бы господину Мещерскому его политическую карьеру.

      – Ну? Что будем делать, Александра Сергеевна?

      Ларчик откинулся на спинку стула и постукивал кончиком своего «Ронсона» по краю стола.

      – Лариков, а зачем тебе этот «Ронсон»? – спросила я нежно. – Ты ведь не куришь…

      – Это подарок, – ответил Лариков.

      – От Мещерского, – кивнула я. – Продаетесь, милейший! За понюшку, можно так выразиться, табаку!

      – Ага, продаюсь, – усмехнулся он. – Ну так делать-то что будем?

      – А совесть тебе что подсказывает?

      – Я же частный детектив, – развел он руками. – Когда отправляешься в частный сыск, о совести надо забыть.

      – А я и не знала. Представь себе, не успела расстаться с этим атавизмом!

      – То есть ты хочешь предложить мне подарить эти фотографии газетам?

      – Нет, миленький! Газеты я не люблю, они все уже давно продаются и покупаются! Прокуратуре, солнышко! Мы этого вот замечательного юношу должны передать именно в их ведение!

      – Слушай, наивная крошка, ты всерьез считаешь, что нас с тобой погладят потом по головке? – усмехнулся Лариков. – Завтра к ним придет Мещерский, ему с готовностью расскажут, кто презентовал в фонд прокуратуры вот эти фотографии, – да он и сам без труда догадается! А потом, Сашенька, наши с тобой красивые и молодые трупы обнаружат на городской свалке – еще одно нераскрытое дельце, не больше! Все остается на своих местах! Наш мальчик по-прежнему развлекается, успешно зашибая баксы, и все дружно делают вид, что нас с тобой на свете никогда не было!

      – А ты не задумывался о карьере «мастера ужасов»? – улыбнулась я.

      – А ты никогда не работала в прокуратуре, – напомнил он. – Ты сидела спокойно дома, изучая творчество Франсуа Вийона и старофранцузский язык. Твои глаза видят только светлые краски.

      – За время общения с тобой, Ларчик, я начала различать и оттенки черного. Только я буду не я, если позволю этому типу остаться на воле!

      – И каким же это образом? – хмыкнул Лариков.

      – Повешу на него какое-нибудь убийство, – поделилась я своими далеко идущими планами. – Сфабрикую улики. Умело его подставлю! Посмотри на эту мразь – ты хочешь увидеть его вместе с папашей на «грандовом» политическом подиуме?

      – А там все примерно такие, – махнул рукой на общество Лариков. – Так что парень этот один из многих, Саша. Не более того…

      – Да не спорю, – отмахнулась я. – По сравнению с Баркашовым-то он просто лапушка. Воплощение невинности и христианских добродетелей…

      – Я познакомлю тебя с одним человечком, Сашенька, – произнес Лариков после достаточно утомительного молчания. – Может быть, он просветит тебя в этом отношении… Тогда ты поймешь, что лучший выход для нас с тобой, девочка, отдать фотографии Мещерскому, и пускай со своим потомком сам разбирается. Так что в темпе создавай подробный отчет и не бери все это в голову.

      Ладно… Не стану же я откровенно бунтовать!

      Я обратила свой правдолюбивый взор на экран монитора. Немного потружусь, и мое досье будет готово.

      «Мещерский Владислав Николаевич. Год рождения – 1972. Причина расследования – обращение отца. Подозрение в связях с группировкой «ТМ».

      – Пакостная организация, – поморщилась я. – Слушай, ему что, делать нечего? У папочки денег куры не клюют, а он вползает в эту группу агрессивных дебилов и рэкетирует старушек, торгующих семечками. Малышу явно некуда приткнуть свои огромные силы!

      – Власть, – коротко бросил Лариков. – Пацану хотелось доказать свою значимость!

      – Да не пацан он, – ответила я. – Гаденыш. Мне он за пару суток тесного соседства показался хуже рвотного порошка!

      – Сашка, я тебя уволю, – вздохнул Лариков. – Тебе надо работать не у меня. – Нет, именно у тебя. Поскольку я представляю светлое и совестливое начало.

      – Спасибо. Я, значит, начало темное и бессовестное.

      – Конечно. Иначе согласился бы со мной и посадил не только мальчугана, но и всю его компанию. А заодно с ними и папу. Потому как я подозреваю, что у папеньки нашего